Пьетро ответил с намеком на добрый юмор, отчего ее еще больше потянуло расплакаться:
— Я вовсе не жалею тебя, дорогая. Просто намерен позаботиться о вас с Тедди. — Пьетро наклонился и подхватил на руки гукавшего ребенка. — Можно я возьму его? Пообещай хорошенько подумать над тем, что я сказал, и постарайся принять решение еще до того, как выйдешь к завтраку.
И ушел прежде, чем Оливия успела набрать воздуха в легкие и заверить, что размышлять тут не о чем, она не выйдет за него замуж. Не выйдет! Что бы он там ни думал, ей легче переносить нужду, чем соглашаться на унизительную благотворительность. От повторения этих фраз на душе стало немного легче. Получалось, что она контролирует собственную жизнь и чувства. Оливия оделась в бледно-кремовые льняные брюки и в ярко-красный шелковый топ. Свой выбор она остановила на босоножках на высоких каблуках. Они добавили ей роста, в чем она явно нуждалась.
Связать свою судьбу с мужчиной, который не может полюбить меня, в то время, как я безумно влюблена в него, — да это самое жестокое, что я могу сделать с собой, подумала она. Нет никакого сомнения в том, что нас с ним ждали бы великолепные любовные утехи. Но сексуальная совместимость недолго продлится без любви, которая подкрепляла бы это счастливое качество, так что одной ее недостаточно. Совсем недостаточно.
Ей вовсе не хотелось делить нынешний завтрак с членами семьи Мазини, но по какой-то неизвестной причине Пьетро унес Тедди, а она должна быть вместе со своим сыночком.
Возможно, его побуждения достойны всяческой благодарности, раздраженно думала Оливия, спускаясь по лестнице. Разве он не сказал, что усыновит ребенка Франко после нашей свадьбы? Может, Пьетро уже начинает смотреть на малютку Тедди как на собственного сына?
У Оливии задрожала нижняя губа. Это было бы замечательно, как раз то, чего она желала больше всего, если... Если бы только этот брак держался на любви. Но он не любит ее, так что ничего не получится. Вот в чем, мисс Добсон, все дело! Ты можешь выглядеть романтичной мечтательницей, но, тем не менее тебе присущ здравый смысл, пусть и не очень развитый.
В подтверждение этого ей необходимо сообщить Никколо о своем намерении уехать. И сделать это не откладывая, как только увидит его сегодня, решила она, выходя на залитую солнцем террасу.
Стол был накрыт под кружевной тенью старой смоковницы. Сверкающая белизной скатерть, вазы со свежими фруктами, корзинки с хлебом, кувшинчики с медом, высокие кофейники... И много смеха и семейного тепла, к которому, казалось, можно было прикоснуться.
Присутствовали все, даже Никколо, который завтракал в своей комнате все то время, что она находилась здесь. Джина держала на руках Тедди, ее лицо светилось довольной улыбкой, а глава семейства наблюдал за ними любящими глазами. Даже Чезаре улыбался, наклонясь и щекоча животик фыркавшего от смеха крохи. Пьетро сидел к Оливии спиной.
Она мучительно сглотнула и на мгновение зажмурилась. Как и во всякой итальянской семье, здесь обожали новорожденного. В данном же случае Тедди — это все, что осталось от погибшего Франко.
Только из-за уязвленной гордости, из-за страха увидеть скуку в глазах любимого, в то время как теряет свою остроту упомянутая им сексуальная совместимость, я готова лишить моего крошку всей этой любви, и всего его итальянского наследства! Так ли уж правильно я поступаю? — усомнилась Оливия.
В Англии судьба малютки, без сомнений, будет куда более печальной. Родители не делали тайны из того, что недовольны посягательством дочери с ребенком на их спокойную, но совершенно безрадостную жизнь. Ее же возможности заработать столь ограничены, что должна была пройти целая вечность, прежде чем она смогла бы накопить достаточно денег для того, чтобы снять пару комнатушек. Встанет вопрос и о достойном воспитании ребенка. Ей, возможно, как-нибудь удастся справиться и с этим, но воспитание-то она сможет дать лишь второсортное. Вправе ли она лишать сына того, что он заслуживает, то есть самого лучшего?
Похоже, покалывание в спине возвестило Пьетро о ее присутствии. Он медленно повернулся на стуле и увидел Оливию. У него дрогнуло сердце, он задышал прерывисто и часто. Не потому, что женщина выглядела просто фантастически, хотя на фоне алого топа ее волосы казались еще светлее, а обтягивающие светлые брюки сразу же оживили далеко не пристойные воспоминания о прошлой ночи. И не потому, что она казалась необычайно ранимой и потерянной. Нет, вовсе не поэтому.
Пьетро отодвинул стул и встал. Он решил, ему следует безотлагательно сделать свое заявление, пока его введенный в искушение отец не попытался сунуть собственную голову в супружескую петлю.
Удержавшись от желания кинуться к Оливии, Пьетро неспешно подошел к ней. Было ли достаточно времени, чтобы осознать практическую сторону брака с ним? Или она все еще раздумывает? Не потому ли она явно стремилась избежать завтрака с семьей? Но как бы там ни было...
Подойдя к ней, Пьетро произнес только ее имя и заметил, как дрогнули густые ресницы. Он обратил внимание на непривычную тусклость ее обычно сверкавших серых глаз и испытал самое бурное в своей жизни чувство удовлетворения, услышав ее тихий шепот:
— Я выйду за тебя замуж, Пьетро.
10
— Пьетро, сынок, я очень горд тобой, ты настоящий Мазини! — Никколо широко улыбался, его темные глаза блестели. — Тем не менее, я рад сообщить, что не так уж и удивлен. — Он поставил кофейную чашечку и протянул вперед руки. — Оливия, дорогая моя девочка, подойди и поцелуй своего будущего свекра!
Видя с какой легкостью Оливия позволила отцу обнять себя, Пьетро нахмурился. Он ожидал, что тот встретит объявление о брачных планах сына с нескрываемым раздражением и досадой, что расстроили его смехотворное намерение самому жениться на этой «дорогой девочке».
Но хитрый старый черт действительно был в восторге, а его фраза: «Я рад сообщить, что не так уж и удивлен!» — говорит сама за себя. Разве нет?
Меня, Пьетро Мазини, действующего главу торговой компании «Мазини» просто подставили! — опешил он. Старик поставил на карту свое никуда не годное предложение жениться на Оливии ради чести семьи с тем, чтобы его единственный теперь сын стремглав выполнил свой долг и сохранил сына Франко для семьи, к которой тот должен принадлежать!
Пьетро улыбнулся в искреннем восхищении. Хотя впервые за его взрослую жизнь кому-то удалось его облапошить, приятно было сознавать, что старая лиса еще не утратила своей хитрости! Честно говоря, он не жалел, что его вынудили сделать брачное предложение.
Брак с мисс Добсон не должен стать проблематичным. Она знает, что к чему, Пьетро был предельно откровенен с ней, и явно рада этому, разумно согласившись с практическими преимуществами их союза. Оливия не станет требовать того, чего он не сможет ей дать, — эмоциональной привязанности, уверений в вечной любви.
Занятость делами обусловит его постоянное отсутствие, но и оно не станет проблемой. Оливия легко адаптируется. Она доказала это, когда изначально подстроилась к жизни на вилле, нашла свою нишу в сердцах отца и бабушки Анны, не говоря уже обо всех слугах. Даже София снизошла до нее и теперь воспринимает ее как забавную младшую сестренку. Оливия ни в чем не будет нуждаться. Так что с ней все будет в порядке.
