— Да, — с улыбкой ответила Элис. — Будем надеяться, это хороший знак.
— Ты все еще сомневаешься? — спросил он. — Ты боишься поверить?
— Не знаю…
Внезапно Мэтью спрыгнул с постели и, подбежав к своей куртке, небрежно брошенной на ковер, достал что-то из кармана. Вернувшись, он встал перед Элис на колени и взял ее за руку.
— Что ты делаешь?
— Предложение. — Он надел на ее безымянный палец золотое кольцо, украшенное бриллиантом. — Я прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?
— Я…
Элис вдруг поняла, что это мгновение — самое важное в ее жизни. И ей хотелось растянуть его, продлить, чтобы оно сохранилось в памяти.
— Ты согласна быть со мной? — настойчиво повторил Мэтью.
— Да.
— И в радости, и в горе?
— Да, любимый.
— Пока смерть не разлучит нас?
— Да.
Они слились в поцелуе, прижимаясь друг к другу так крепко, что испытывали боль. Но даже эта боль дарила наслаждение, потому что была знаком близости, полного единения двух тел. Элис, не отрываясь, смотрела в широко раскрытые глаза Мэтью и видела в них свое крошечное отражение, словно плывущее в изумрудных волнах.
Нежные прикосновения к разгоряченной коже, сбившееся дыхание, шепот, который тоже казался лаской, сильные руки Мэтью, обнимавшие ее… Если бы сейчас случилась ужасная катастрофа, Элис, наверное, и не заметила бы ее, полностью поглощенная своей любовью и жгучим желанием раствориться в Мэтью, стать его частью…
Утомленные, обессиленные, они лежали рядом, взявшись за руки.
— Мне пора, — вздохнув, сказала Элис.
— Я отвезу тебя.
— Не надо, я возьму такси. — Она потянулась и встала. — Приходи завтра в гости, хорошо? Родители будут очень рады: две свадьбы одновременно.
— Почему две? — удивленно спросил Мэтью, приподнимаясь.
— Кэтрин тоже выходит замуж. — Элис невесело усмехнулась. — За моего бывшего жениха. Перед тем, как прилететь в Италию, я всерьез собиралась связать свою жизнь с Саймоном, но…
— Я ничего не знал.
— Теперь это не важно, милый, все осталось в прошлом.
Элис оделась и присела за столик перед зеркалом, чтобы причесаться. Отражение улыбнулось ей, длинные ресницы дрогнули: счастье явно было ей к лицу. Вернулся прежний румянец, в глазах появился блеск, даже тоненькие морщинки в уголках губ, следы страданий, разгладились.
— Ты очень красивая. — Мэтью, завернувшись в простыню, подошел сзади и обнял Элис за плечи. — Может, ты никуда не поедешь? Останься, пожалуйста.
— Нет, мне действительно пора. А мы увидимся завтра.
— Но я не могу ждать так долго, Я уже соскучился.
Элис поцеловала его в губы и решительно направилась к двери. Из коридора она заглянула в комнату и помахала рукой.
— До завтра.
Дома никого не было, и Элис сразу поднялась к себе. Приняв душ, она надела теплый халат и спустилась в гостиную. Разожгла в камине огонь и, захватив несколько журналов, забралась с ногами в большое кресло, стоявшее у окна. Как тепло и уютно, усталое тело отдыхает, на душе — покой. Уже очень давно она не чувствовала себя так хорошо, как сейчас.
Думать ни о чем не хотелось, тихое тиканье часов на стене навевало дремоту, и Элис закрыла глаза, погружаясь в светлый сон, где они с Мэтью танцевали вальс в каком-то огромном зале, полном людей. Кружились под негромкую музыку в ярком свете хрустальных люстр, красивые и беспечные, и окружающие приветствовали их и бросали им под ноги цветы.
И вдруг все изменилось: порывом ветра разбило окна и темнота начала вползать в зал, звуки музыки смолкли. Мэтью, подхваченный неведомой силой, исчез, и Элис осталась одна, испуганная и растерянная, а из мрака медленно выступало что-то страшное…
Она вскрикнула и проснулась, возвращаясь из кошмара в реальность. В комнате действительно потемнело, из окна тянуло холодом. А рядом стояла, плотно сжав губы, Кэтрин и пристально смотрела на побледневшее лицо сестры.
— Это ты? — Элис с облегчением вздохнула. — А где родители?
— В больнице, пытаются уговорить лечащего врача отпустить Элизабет домой на Рождество. — Кэтрин опустилась на диван. — Хотят устроить большой семейный праздник.
— Ты тоже останешься в Рэдстоке?
— А тебе бы этого не хотелось? — с явственной издевкой спросила Кэтрин. — Не бойся, я не собираюсь мешать твоей личной жизни. Хотя, надо признаться, мистер Дэймон не заслуживает такой чудесной жены, как ты.
— Почему же? — Элис уловила в голосе сестры угрожающие нотки и встревожилась.
— Ты когда-нибудь пыталась узнать, почему он так поспешно уехал из Лондона?
— Нет, это не мое дело.
Элис почувствовала, что разговор становится опасным, и постаралась поскорей завершить его, но у Кэтрин были другие планы. Лениво потянувшись, она взяла со столика графин с домашней настойкой, гордостью Джорджа, и налила себе немного в бокал.
— Конечно, он ничего тебе не рассказывал, потому что в таких постыдных и отвратительных вещах не признаются, особенно будущей жене.
— О чем ты? — Элис все еще сохраняла спокойствие, но это удавалось с трудом.
— Помнишь, мы встретились в Париже?
— Да. — Это воспоминание было неприятным и болезненным.
— Тогда у нашего красавчика ничего не вышло со старшей сестрой, не правда ли? — Кэтрин понизила голос и усмехнулась. — И он решил воспользоваться неопытностью младшей. Да-да, он соблазнил меня, обещал жениться, а я, доверчивая и влюбленная, ему поверила.
— Что за глупости? — Побледневшая Элис резко встала, журналы полетели на ковер. — Это ложь!
— Нет, моя дорогая, это правда. Зайди в клинику, где работал мистер Дэймон, и спроси у главного врача, почему он уволил такого талантливого хирурга. — Кэтрин следила за ней, как хищница за жертвой, у которой уже нет шанса на спасение. — И ты собираешься замуж за человека, который так подло и низко поступил с твоей собственной сестрой!
— Ты… Но почему ты не рассказала раньше? — закричала Элис, у которой на глазах выступили слезы.
— Я думала, что никогда больше не увижу этого негодяя.
— Я не верю тебе. — Элис покачала головой, едва сдерживая подступающие рыдания. — Ты все придумала, чтобы причинить боль мне и Мэтью, ты просто ненавидишь меня.
Кэтрин равнодушно пожала плечами.
— Не веришь? А как ты объяснишь, что он уже позвонил мне и предложил встретиться сегодня вечером?
Элис мучительно пыталась найти какое-то оправдание, но мысли окончательно смешались. Если слова Кэтрин были правдивы, значит… Нет, она не может и не хочет думать об этом!
