Росс изумленно смотрел на нее.
– Ты действительно так считаешь, Ферн? Ты считаешь, что я подарил тебе это кольцо, чтобы произвести впечатление на других людей?
– А разве нет?
– Бог ты мой, конечно нет!
Ферн пожала плечами. Сегодня она вряд ли могла осознать, что обидела его потому, что он обидел ее. Однако после удивления Ларейн по поводу ее кольца Ферн казалось, что она теперь понимает, почему Росс купил его. Такую дорогую и красивую вещь можно получить только в знак любви – примерно такие слова она прочла в темных глазах Ларейн на недавней вечеринке.
– Ну что ж, Ферн, поступай как знаешь: хочешь – носи кольцо, хочешь – не носи. – Голос Росса стал холодным, а лицо каменным.
Они поднялись из-за стола, и Росс повернулся на минуту к Чангу, старшему официанту, чтобы поблагодарить его за изысканный ужин. Ради любопытства Ферн взяла со стола клочок рисовой бумаги, на котором было написано пророчество для Росса: «Чтобы потушить огонь, сначала зажги его». Эти слова больно задели Ферн – словно кто-то повернул воткнутый в ее сердце нож. Ведь Росс решил никогда больше не зажигать огня любви. Однажды он уже сделал это и теперь не хотел снова ощутить у себя на губах вкус пепла.
Напряжение, возникшее между ними, росло, грозя дойти до своей кульминации, но в понедельник утром ситуация неожиданно разрешилась с приходом письма от Клэр Брунхилл. У ее брата случился сердечный приступ, и Клэр знала, что Росс не простил бы ей, если бы она не поставила его в известность.
– Старина Брунхилл и впрямь выглядел не лучшим образом в те выходные, что мы провели у них. Ему сейчас около семидесяти, и у него всегда было слабое сердце, – проговорил Росс, держа в руке письмо. – Знаешь, милая, я, пожалуй, съезжу навестить его на денек-другой. Тебя мучить по поездам по такой жаре мне не хочется, а на самолет билеты вряд ли закажешь так срочно. Если боишься ночевать одна, пригласи к себе Диану.
Ферн не могла отделаться от болезненного подозрения, что Росс просто не хочет брать ее с собой в Сан-Франциско, однако она сумела скрыть свои мысли и собрала ему сумку, пока он звонил на вокзал и узнавал, когда ближайший поезд до Сан-Франциско. Потом Росс позвонил Клэр Брунхилл и сообщил, что едет навестить профессора.
Ферн как раз вышла из спальни с сумкой, когда он говорил по телефону:
– Нет, Ферн я с собой не возьму – такая изнурительная жара, да и сама она со вчерашнего дня не в духе… Нет, Клэр, ты все-таки неизлечимый романтик! – Он рассмеялся. – Ну конечно, она не обидится, что осталась одна! Да она и не останется одна – моя племянница живет рядом и с удовольствием приедет и побудет с Ферн. Ну хорошо, Клэр, скоро увидимся. Скажи профессору, чтобы доставал шахматную доску… Пока!
С отъездом Росса в бунгало воцарилась отвратительная тишина. Запах его сигар по-прежнему витал в комнатах, а Ферн все никак не могла избавиться от неприятного ощущения кома в горле, оставшегося после того, как Росс перед отъездом поцеловал ее в щеку. Всего лишь мимолетное прикосновение губ, еще один настоятельный совет позвонить Диане, с тем чтобы та приехала и побыла с ней, – и вот Ферн уже стоит на пороге и смотрит вслед удаляющемуся желтому такси.
Нет, это просто невыносимо! Ферн схватила телефонную трубку и набрала номер Кингдомов. Но Дианы дома не оказалось. Делила сообщила, что она уехала на несколько дней к родителям «мистера Джефа» в Санта-Клару и не вернется раньше среды. Ферн растерянно разглядывала стену перед собою. Ну конечно, теперь она вспомнила! Диана говорила ей, что едет на выходные к Лейнам, а это означает, что они уговорят ее остаться еще на несколько дней.
Глава 7
– Вам срочно нужна мисс Диана, милая? – спросил густой приветливый голос Делилы на том конце провода.
– Нет, Делила, не срочно. Как там мисс Кингдом? – Ферн по-прежнему не могла заставить себя называть Эдвину тетей Виной, хотя та и ворчала на нее за это. Робость и постоянное осознание того, что она не настоящая жена Росса, мешали ей произнести эти слова.
– Мисс Вина все время ворчит и ругает последними словами свою диету, – ответила Делила. – Каждый день просит старую Лилу приготовить ей запеченные бататы и свиные ребрышки с подливкой, и я уже не нахожу сил спорить с нею, когда она впадает в ворчливое настроение. Ведь эти Кингдомы все как один похожи друг на друга: уж как начнут ворчать – не остановишь. – Делила басовито рассмеялась в трубку. – Вы-то, миссис Ферн, наверное, и сами теперь знаете это – насмотрелись, поди, на мистера Росса?
Со сладкой болью вспомнила Ферн о Россе. Еще раз заверив Делилу, что Диана нужна ей не срочно, она попрощалась и положила трубку.
Ферн растерянно стояла возле телефона, теребя пальцами оборки передника. Женщина, которую она наняла следить за хозяйством, подвернула лодыжку, и у Ферн сегодня было множество дел, да и ночь, которую предстояло в одиночестве провести в бунгало, ее не особенно пугала. Единственное, что расстраивало, – это то, что из комнаты Росса не доносилось привычного стука пишущей машинки. Ферн посмотрела на часы – в это время он обычно пил кофе с печеньем, и, будь он сейчас дома, он бы оторвался от работы и попросил, чтобы она принесла ему перекусить. Ферн печально вздохнула.
Она уже начала привыкать к этим маленьким повседневным заботам, в сущности и составлявшим всю ее жизнь. Теперь она знала, что Росс больше любит не сладкое печенье, а со всевозможными добавками. Она знала, что он любит спать в одних только пижамных брюках и ненавидит бронзовые кудри, которыми его наградила природа. «Дурачок, тебе, наоборот, повезло, – говорила ему Ферн, когда он ворчал. – Посмотри на меня, у меня волосы прямые, как дождь». – «Да, сверкающий весенний дождь, пролившийся в солнечную погоду», – отвечал он, даже не подозревая, как стучит ее сердце от этих сравнений, произнесенных его глубоким, грудным голосом.
Ферн вымыла оставшуюся после завтрака посуду и начала прибираться в спальнях. Она вытерла пыль со стоявших на ее ночном столике фотографий в рамочках: две крошечные племянницы и племянник Фрэнки. Белокурого сынишку Брайони Ферн любила больше всех, и ей очень хотелось иметь такого же озорного, веселого сынишку… только чтобы глаза у него были столь же прекрасны, как у ее мужа…
Ее собственные глаза вдруг подернулись влажной пеленой. Похоже, настоящей любви ей не суждено дождаться никогда. А ведь Ферн была из числа тех людей, для которых любить означает жить… жить для другого человека. Она хотела жить для Росса, и ей больно было осознавать, что теперь, спустя всего лишь два месяца после свадьбы, он не захотел взять ее с собой в Сан-Франциско. Его ссылки на изнурительный зной были просто отговорками – ведь он прекрасно знал, что Ферн легко переносит жару, и сам неоднократно отмечал это. «Ты всегда остаешься такая прохладная и свежая!» – говаривал он. Нет, он просто не захотел брать ее с собой.
Этим поступком Росс словно напомнил Ферн, что в его жизни для нее в действительности нет места – так, чтобы всю жизнь рядом, вместе.
