– Мне кажется, для вас все мужчины одинаковы.
Дейдре сморщилась: Гилеад не любит королеву, это понятно, но оскорблять ее не слишком умно.
Формория рассмеялась.
– Ты хочешь обидеть меня этой чепухой? Ты плохо знаешь меня, потому что основываешься на своих неправильных суждениях. – И обратилась к Дейдре: – Я не смогу научить тебя, если мы поедем шагом. Хочешь, устроим быструю езду?
Дейдре радостно улыбнулась: ей уже давно хотелось проверить, на что способен ее конь.
– Хорошо, мы начнем с мелкой рыси, – скомандовала Формория и тронула шенкелями бока лошади.
Уингер послушно потрусил вслед за кобылой. Дейдре, сделав над собой усилие, неуклюже плюхалась в седле, чтобы не возбуждать подозрений. Она надеялась, что бедное животное простит ее.
– Я еще ни разу не выезжала за пределы замка. Тут есть какие-нибудь древние развалины? Что там? – спросила Дейдре, указав вправо.
– Леса, горные реки, – ответила Формория, пожав плечами. – Туда лучше не ездить без хорошо вооруженной охраны. Если не хочешь встретиться с плохими мужчинами.
Гилеад фыркнул. Дейдре оглянулась и строго покачала головой. Если они хотят защитить Элен, лучше бы не издеваться над королевой.
– Может, здесь поблизости есть каменные круги?
Формория искоса поглядела на Дейдре.
– Ты имеешь в виду места, где жрицы проводят свои ритуалы? Как странно, когда мы с Туриусом вернулись домой, нас посетили… э-э… гости из Галлии. Они задавали такие же вопросы.
Это ее люди! Значит, они живы. С притворным равнодушием Дейдре спросила:
– Зачем же франки отправились так далеко на север?
Формория пожала плечами, не сводя с нее глаз.
– Они сказали, что Хильдеберт послал их искать чашу, о которой говорил епископ Дабриций.
Дейдре с трудом скрыла вздох облегчения. Преданные воины не выдали ее! Но где они теперь?
– Ваш муж разрешил им начать поиски?
– Туриус считает, что чаша существует только в воображении епископа. И ему не по душе, что франкские солдаты будут рыскать по его земле. Никогда не знаешь, кто может оказаться шпионом.
Дейдре проигнорировала это замечание, но заметила испытующий взгляд Гилеада. И все-таки она решилась задать еще один вопрос:
– Король Туриус… велел убить их?
– Нет, – с задумчивым видом отозвалась Формория. – Он дал им право выбора: отправиться в темницу или на пристань под охраной. Они не хотели уезжать, но им пришлось отплыть на судне в Кале.
Дейдре глубоко вздохнула. Дион и его люди живы, хотя без нее они не смогут вернуться к Хильдеберту. Земли ее матери – в Лангедоке, Дион наверняка отправится именно туда. По ее телу пробежал холодок: Дейдре в полной мере осознала, что осталась совершенно одна.
– Как это великодушно, – выдавила она.
– Да, Туриус не любит напрасно проливать кровь. Что касается каменного круга… да, есть, но придется ехать туда галопом, чтобы вернуться домой вовремя. А то Ангус забьет тревогу.
– Не думаю, что это хорошая идея, – пробурчал Гилеад.
Дейдре пропустила его слова мимо ушей.
– Покажите дорогу.
Формория усмехнулась и, наклонившись, шепнула что-то на ухо кобыле. Лошадь рванулась вперед, вытянувшись как струна, и пошла широким галопом. Уингер, не дожидаясь команды, последовал ее примеру. Сзади раздались приглушенные проклятия Гилеада и топот копыт Малькольма, который пытался догнать их.
В тот вечер за ужином Дейдре с трудом удавалось скрыть переполнявшее ее возбуждение. Да, до каменного круга всего несколько часов езды. Она хотела спуститься в долину, но Формория остановилась на вершине горы, чтобы лошади отдохнули. А Гилеад твердо заявил, что им пора отправляться домой. Как ни уговаривала его Дейдре, он стоял на своем. Упрямый, как и его отец. Но зато ей удалось выяснить, где камни.
Немного успокоившись, Дейдре заметила, что Друстана нет, вместо него заезжий бард перебирал струны арфы и пел о путешествиях по Британии и землях, лежащих по ту сторону пролива. В голове Дейдре забрезжила новая идея. Если бард вскоре отправится в Галлию, можно сунуть ему записочку для Диона: пусть знает, что с ней все в порядке.
– У тебя сегодня мечтательный вид, – заметил Нилл, сидевший с ней рядом. – Думаешь о нашей свадебной ночи?
– На свадьбу я сделаю вам сюрприз, – с вымученной улыбкой сказала Дейдре.
– Хочешь доставить мне удовольствие в постели? – с похотливой ухмылкой спросил Нилл.
Бог мой! Да ее тошнит при одной мысли об этом.
– Вы увидите, а пока надо подождать.
С трудом отделавшись от жениха, Дейдре пошла в солар, где Ангус держал пергамент и перья. Там было темно, но в жаровне еще тлели угли. Этого достаточно, чтобы пробраться к столу. Дейдре торопливо набросала несколько слов Диону о том, что она живет у Ангуса и продолжает выполнять свою миссию. Дион поймет, что она имела в виду.
Она осторожно проскользнула обратно в зал и подошла к барду. Тот ухмыльнулся, когда Дейдре спросила, не могут ли они поговорить наедине, но его лицо сразу стало серьезным, стоило вложить в его руку несколько серебряных монет и письмо.
– Очень важно, чтобы этот человек получил весточку.
Бард кивнул и спрятал письмо в свою холщовую сумку.
Дейдре не заметила, что Ангус стоит неподалеку и смотрит на нее.
Ангус проснулся от легкого шороха за дверью. Задвижка медленно приподнялась. Он ощупью нашел кинжал, лежавший на полу, вытащил его из ножен и замер, притворяясь спящим. В комнату, залитую лунным светом, бесшумно проскользнула чья-то тень, на мгновение застыла, приноравливаясь к полумраку, и подошла к кровати. Ангус, наблюдая за происходящим из-под полуопущенных ресниц, слегка всхрапнул.
Тень склонилась над ним, женская рука легла прямо на его мужское достоинство.
– Я знаю, что ты не спишь, – сказала Формория. Ангус откинул покрывало и втащил ее в постель.
– Я мог убить тебя, – ответил он, торопливо снимая с нее рубашку.
– Только не говори, будто ты не ждал меня. – Она рассмеялась и закинула ноги ему на спину. – А иначе почему ты лежишь голый и вполне готовый к любовным утехам?
Он проворчал нечто невразумительное и жадно приник к ее мягкой груди, подбираясь языком к твердому соску. Формория выгнулась дугой, вцепилась в его густые волосы, прижимая поближе к себе. Она тихо стонала в ответ на яростные движения его языка.
– Как ты хочешь – медленно и легко или быстро и сильно? – спросил он, приподняв ее бедра.
Глаза Формории блеснули в темноте.
