Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Только Пётр Васильевич, задавая уточняющие вопросы, никак не мог избавиться от ощущения, что он может прогадать с признанием. Став фанатом магической науки, сам посвятивший двадцать лет рискованным экспериментам с «проходкой» между мирами, он прекрасно знал, сколько в данной микро-галактике фанатиков, готовых на любой подвиг, лишь бы пересечь бескрайнюю пустыню холодного космоса и отыскать новые миры. Тем более сейчас, после открытия астрономов, когда иные галактики с миллионами звёзд – это уже данность, а не пустые мифы древних сказочников. То есть, если будет объявлен набор добровольцев в группу «первого прорыва», откликнутся тысячи, если не миллионы людей, способных перемещаться в иное место, используя пространство между мирами.
Судя по последним новостям, такие группы уже не просто собраны, а тщательно и дотошно готовятся к прорыву. Сие означало, что как только узник заявит о своём знакомстве со словом «Гиперборея», его буквально насильно включат в состав самой первой, больше всех рискующей группы.
«А оно мне надо? – рассуждал Светозаров, уже в который раз цокая языком на пафосные воззвания академика. – Погибнем мы с нашими силами – и сомневаться не приходится. Ко всему прочему, Гиперборея затонула в Ледовитом океане, и даже если группа не окажется на дне, то и во льдах да среди торосов не выживет. И слишком много у меня тут дел, обязанностей перед соратниками осталось, чтобы просто взять и уйти из этого мира. Если судьба мне дала шанс на выживание, то надо этим обязательно воспользоваться!»
Поэтому в итоге заявил:
– Жутко интересно! Действительно феноменальные находки. Но я, как хорошо знающий историю своей Земли, ни разу не встречал упоминаний слова «Гиперборея». Да и земель, на которых у нас круглый день царит солнце, – попросту нет на планете. Оба полюса покрыты толстенными льдами, возраст которых исчисляется несколькими миллионами лет, так что жизнь в подобных экстремальных условиях невозможна.
Учёный не скрывал своей страшной досады:
– Может, в истории твоей планеты имелись случаи смещения оси вращения? Или иные подобные катаклизмы?
– Да подобное легко высчитывается любым физиком, знающим математику, – озвучил Пришелец банальную истину. – И в обозримой истории у нас подобных смещений не происходило. Уж я бы точно знал, всё-таки специальную школу оканчивал с физико-математическим уклоном.
– Жаль… ой как жаль… – заунывно сокрушался Геннадий Иванович. И эта его печаль выглядела слишком подозрительно.
– Не пойму, почему такое уныние? Разве случилась какая-то трагедия?
– Да я был совершенно уверен, что Гиперборея – это на Земле. И даже наше начальство и командование поспешил заверить, что ты оттуда, – дал объяснения Серов и с какой-то особенной дотошностью, прищурив глаза, стал допытываться: – Вот ты бы согласился вернуться на свою планету?
– Ха! Да знал бы как, давно туда пешком отправился! – ни капельки не соврал землянин. – Как можно в подобном сомневаться?
– А если бы тебе предложили возглавить группу уходящих на Землю?
– Бежал бы сквозь пространство впереди всех!
– Даже не будучи уверен в успехе?
– О-о-о! А вот по данному вопросу я скорей всего отвечу «нет!». Лучше здесь умереть, чем рыпаться к неверной цели и быть разорванным космическим вакуумом.
– Но ты и так готов был умереть в этой тюрьме, – дивился учёный.
– И сейчас готов. Но прошу не сравнивать человека, умирающего за идеалы, с человеком, который прыгает с крыши высотного дома и надеется взлететь, как птица. Я готов умереть как герой, но ни в коем случае не как последний дурак.
Старик покивал головой и выдавил из себя опять слово «Жаль!» А бросившийся доедать свою трапезу узник с набитым ртом возмутился:
– Что я не дурак?
– Да нет, в этом я тебя понимаю… Жаль, что Гиперборея – не твоя родина. Тут один умник, теоретик «проходки», доказал пару дней назад, что свежая кровь не из нашего мира, куда ушли наши предки, могла бы кардинально помочь группе добровольцев достичь цели. Понимаешь, о чём я?
– Ещё бы! И я с радостью ухватился бы за такой шанс вернуться домой. Только ах да увы!.. Совсем я из иных окраин, не долечу… Да и вам всем советую людей даром не гробить. Пока не появится стопроцентная уверенность в удачном «проходе», не рисковать.
– Да уж, – с грустью согласился учёный. – Мало быть добровольцем для прыжка с крыши, надо ещё уметь верно приземлиться и хотя бы видеть место своего падения заранее.
Тут и час времени, отведённый на обед, закончился. Академик понуро поплёлся на выход, а заключённый еле успел улечься на кушетку, как начался час лечебных процедур. Как правило, ему в это время чего только через гибкий щуп пояса не вводили. Оздоравливали, так сказать, и готовили организм к вечернему интиму. Или, как грубо порой отзывался об этой приятной процедуре сам узник, к «вечерней дойке».
И наблюдая у себя внутри за вводимыми лечебными препаратами, Светозаров задумался над ближайшим будущим:
«Всего лишь три дня осталось… А может, и того меньше. После этого станет понятно, что зародыши, получившиеся после ввода моих сперматозоидов, умирают через три недели. И тогда всем их наполеоновским планам по выводу новой породы «проходчиков» наступит полный крах. Поймут ли они, что это мой чётко спланированный саботаж? Или всё-таки удастся свалить вину на одолевавшие меня болезни, пытки и недоедание? Несомненно, в первые дни они в это поверят и начнут меня интенсивно лечить. Тем более на одну в самом деле имеющуюся у меня болезнь я давно обратил внимание врачей. По сути, меня уже интенсивно шпигуют нужным лекарством, и благо ещё, что я умудряюсь выводить его вместе с мочой. Но что будет потом, ещё через неделю? К тому моменту они окончательно поймут, что дело нечисто. И выместят на мне всю свою злость за проваленную программу оплодотворения тысяч суррогатных матерей. Что-то мне подсказывает, что я могу и не выжить после очередных издевательств. А значит, до условленного срока в две недели я не дотягиваю. Следовательно, у меня остаётся два варианта. Первый: сдать резидента номер три, заставляя соратников ускориться с попыткой моего освобождения на полнедели. Второй: самому совершить побег особо витиеватым способом. Что выбрать? Хм! Тут и спорить нечего, выбираю сразу два!..»
Вся беда была в том, что для второго варианта, довольно мудрёного и чрезвычайно сложного в биологическом плане, очень и очень не хватало собственных силёнок. Причём не столько магических, как физических в прямом смысле этого слова. Несмотря на интенсивное лечение и более чем обильную кормёжку, землянин чувствовал себя отвратительно. Всё-таки пытки, избиения и голод, да и немалые лишения последних лет каких только травм, болячек и болезней на бедный организм не свалили. Можно сказать, что выжил и продолжал жить к огромному удивлению тюремщиков. Медицина в мире Долроджи была намного развитей, чем на Земле, но и она во многих случаях оказывалась бессильна перед необратимыми разрушениями тела или психики. В крайнем случае многие болезни излечивались весьма долго, и чаще всего после этого происходил рецидив.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
