Марионетта заметила, как брат отвел глаза, стараясь казаться равнодушным.
— Пошли, сэр, — сказал детектив арестованному. — Сюда. — Он принялся проталкиваться сквозь толпу, за ним Тони потащил сопротивляющегося Лино. Сзади шли два констебля. Марионетта будто приросла к месту, когда они проходили мимо.
— Ужасно… — пробормотал кто-то в толпе.
— Не похож он на убийцу, — заметил другой.
— Весь день испортили, — ругнулась женщина с целым выводком детей.
Лино повернулся и заметил Марионетту.
— Помоги мне! — крикнул он в отчаянии. — Я не понимаю, что происходит! Я ничего не делал! Я ничего не делал, Марионетта!
Услышав имя сестры, Тони резко повернулся и не успел заметить взгляд, который Лино Ринальди бросил на Марионетту, взгляд невинного, молящий о помощи единственного человека в толпе, которому его судьба могла быть небезразлична. Не увидел констебль Перетти и то, как Марионетта с бледным напряженным лицом исчезла, когда толпа приблизилась к фургону, чтобы получше все видеть.
— Интересно, в каком ресторане он работает? — спросил один из мужчин, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Не знаю, но жаркое в ближайшее время заказывать не буду, — проговорил кто-то, стоящий рядом. — Кто знает, что там может оказаться!
— Типично по-итальянски, черт бы их побрал, — раздался тихий голос, когда дверца фургона захлопнулась. — Банда головорезов, вот кто они такие!
Фургон взревел мотором и двинулся. Люди начали расходиться, чтобы вернуться к более приятным воскресным делам на экзотических улицах Сохо.
В этот вечер обитатели дома, где жила семья Перетти, услышали из их квартиры шум страшной ссоры. Мужчины отрывались от своих газет, женщины — от приготовления макарон, все напрягали слух, чтобы разобрать слова. Даже дети, обычно шумно играющие в прятки на лестнице и в подъезде, теперь стояли молчаливыми группами, каким-то образом ощущая всю глубину гнева, исходящего из квартиры номер сто четыре. Они могли расслышать громкий голос Тони Перетти, более низкий — его отца, но сильнее всего поразил их третий голос, голос тихой маленькой Марионетты со шрамом на лице. Последнее время она редко поднимала глаза и держалась замкнуто, а теперь кричала, как торговка рыбой, и все могли ее слышать! Миссис Рокка, подметавшая пол на первом этаже у своей квартиры, расширила поле деятельности и поднялась аж до третьего этажа, чтобы получше слышать.
Марионетта металась взад-вперед по квартире, все еще бессознательно сжимая большую ложку, которой мешала соус для ужина. Тони сидел за столом, закрыв уши ладонями.
— Бога ради! — отбивался он. — Я не устанавливаю законы, я их только исполняю!
— Лино ни в чем не виноват, Тони. Он ничего не делал!
— Нетта, успокойся! — Это вмешался отец, пытавшийся навести порядок. — Я запрещаю тебе разговаривать с братом в таком тоне…
Девушка в ярости повернулась к нему.
— Я не собираюсь успокаиваться! И молчать не буду, папа! Видит Бог, я молчала так долго… — Ее рука поднялась к щеке.
Марио, собравшийся в церковь на спевку, нерешительно переминался у двери с ноги на ногу. Марионетта неожиданно заметила его.
— Иди! — сердито приказала она. — А то опоздаешь!
— Я тебя в таком состоянии не оставлю, — сопротивлялся Марио. — Не понимаю, почему меня надо отсылать, как какого-то капризного мальчишку, чтобы вы тут ругались без помех.
— Делай так, как велит тебе сестра, Марио, per piacere![30]— Обычно тихий, Томмазо теперь кричал. — Тебя это не касается!
Марио с грохотом хлопнул дверью, едва не споткнувшись на площадке о миссис Рокка. В ярости он схватил ее совок для мусора и швырнул вниз по лестнице. Женщина осталась стоять с открытым ртом, с негодованием глядя вслед сбегавшему по лестнице Марио. «Ну и ну, — подумала она, — вот вам и тихий мальчик из церковного хора!»
— Скажи мне, — требовала Марионетта от брата, — какие у вас улики против Лино?
Тони сидел за столом, уставившись на скатерть.
— Я не могу разглашать служебные сведения, — проговорил он. — Это запрещено.
— Не дури, Тони, — рявкнул Томмазо. — Это твоя семья. Ради Бога, скажи ей, и покончим с этим.
Тони вздохнул. Он все еще старался не смотреть сестре в глаза.
— Ладно, — наконец произнес он, — хотя я не понимаю, какое тебе дело. Ты этого типа Лино едва знаешь…
— Продолжай.
Тони подергал скатерть.
— Одна девка дала показания. Сказала, что видела Лино в клубе, где они с Сильвией работали. Рассказала, что Лино завелся, требуя, чтобы Сильвия бросила все и вышла за него замуж.
— Ерунда! — взорвалась Марионетта. — Я разговаривала с Лино перед забегом, так он сказал, что сейчас жениться на ней не может, копит деньги, чтобы снять квартиру. Ни о каком браке и речи не могло быть.
Тони на мгновение взглянул на нее.
— Он заметал следы, — горячо доказывал брат, — хотел тебя разжалобить.
— Он не такой! Он…
— Basta, Нетта! — прервал ее Томмазо. — Пусть Тони рассказывает дальше.
Брат снова вздохнул. Ему вовсе не хотелось говорить об этом, но, видя гнев Марионетты, он понимал, что выбора у него нет.
— Эта шлюха, — продолжил он, — призналась, что Лино преследовал ее и Сильвию, когда они в тот вечер ушли из клуба. Она сказала, что он неожиданно подбежал, ударил Сильвию ножом и скрылся.
— Прекрасно, — заметил Томмазо. — Теперь мы можем поужинать?
Марионетта внимательно присмотрелась к брату.
— И где же это произошло? Там, где нашли тело Сильвии, на аллее у Руперт-стрит?
Антонио кивнул. Голос Марионетты стал спокойным.
— Ты вынудил ее изменить показания, так? Ту самую девушку. Ту, которая была там, когда тело увозили. Ты заставил ее изменить показания?!
Тони промолчал. Томмазо ничего не понимал.
— Какая девушка? Какие показания?!
Марионетта не сводила с брата глаз.
— Там была девушка… когда Сильвию убили, — объяснила она отцу. — Она настойчиво повторяла, что убийца — Уолли. Уолли Уоллас.
— Кто такой Уолли Уоллас? — устало спросил Томмазо. День выдался тяжелым. — Я не поспеваю за вами, не знаю, о ком вы говорите. Кто-то из клуба, Нетта? Так?
Она отрицательно покачала головой и неожиданно повернулась к отцу.
— Нет, папа. Он работает на Моруцци. На Барти Моруцци… — Последние слова она произнесла с нажимом. — Да, на Барти Моруцци, твоего дражайшего друга!
Тони с печальным лицом сгорбился за столом.
