— Да, — ответил он.
Теперь они оба знали, что и он солгал.
Алессандра открыла дверь спальни и споткнулась о Гарри — он сидел за дверью в коридоре и крепко спал, но как только ее нога уперлась в его ребра, тут же проснулся.
Алессандра мгновенно отлетела к противоположной стене и ударилась об нее с громким стуком.
С непостижимой быстротой Гарри оказался с ней рядом.
— Вы ушиблись?
Глаза его были сонными и опухшими. Сквозь ткань пижамы она почувствовала тепло его рук. Алессандра и раньше знала, что у него теплые и сильные, удивительно надежные руки. Как было бы хорошо прижаться к нему и позволить позаботиться о себе…
Ужасная правда заключалась в том, что она стосковалась по близости с мужчиной. Возможно, Гриффин и был весьма искусным любовником, но он слишком любил всевозможные фантазии. Конечно, все прошедшие годы они старались произвести ребенка, и это налагало определенные ограничения, в значительной степени отнимая физическую радость. Прошло столько лет с тех пор, как Алессандра занималась сексом ради удовольствия, только ради удовольствия.
Гарри находился совсем близко, и его рука лежала у нее на плече. Он стоял неподвижно, очень тихо, будто почувствовал нескромный ход ее мыслей. Она ощущала жар его тела, его запах и тепло. Господи, как приятно от него пахло!
Алессандра кашлянула, но, когда заговорила, голос ее прозвучал хрипло:
— С вами все в порядке? Я не хотела причинить вам боль.
Он продолжал смотреть на нее, потом улыбнулся уголком рта.
— По утрам вы отлично выглядите, Эл.
Волосы ее свисали прямыми прядями, глаза припухли, на лице не было даже следов косметики.
— Черта с два! Я выгляжу ужасно.
— Ну, такой лексикон вам совсем не идет.
— Вы тоже выглядите ужасно.
— Это звучит для меня как комплимент, — возразил он. — По правде говоря, это мой обычный вид, а уж в скверные дни я выгляжу не просто ужасно, а дерьмово, совсем дерьмово. — Гарри улыбнулся, и вокруг глаз лучиками разбежались морщинки. — Поэтому благодарю за комплимент.
Алессандра ответила ему улыбкой.
Он слегка отстранился, и его рука скользнула по ее руке, чуть погладив ее. В этом жесте были нежность и интимность. Потом он убрал руку, и ей тотчас стало зябко без этого прикосновения. Но как ни неприятно было ощущение холода, она понимала, что чувствовала бы себя значительно хуже, если бы позволила себе вступить в связь с ним просто потому, что ей не хватало уверенности в собственной безопасности.
Да и откуда уверенность, когда холод шел изнутри?
Гарри взглянул на свое отражение в зеркале, висевшем в холле, и без особого успеха попытался пригладить волосы, но это оказалось пустым занятием.
— Что вы так смотрите на меня? Мне надо подстричься.
— Вы сторожили мою дверь, чтобы охранять меня от собак и бандитов, или боялись, что я попытаюсь сбежать? — спросила она.
Гарри оставил в покое свои волосы и, повернувшись к ней, долго смотрел на нее, прежде чем ответить.
— Всего понемногу, — наконец сказал он. Алессандра кивнула:
— Мне нравится, что вы честны со мной.
— Да. Мне бы хотелось, чтобы и вы были со мной честны.
— Даже если я буду утверждать, что, по-моему, произошла страшная ошибка?
Щека Гарри задергалась; он некоторое время молча смотрел на нее.
— Я сосчитала деньги, — тихо сказала Алессандра, — там была вся сумма. Мне не хочется говорить об этом. Вы ведь уверены, что Майкл Тротта убил вашего сына, но…
Гарри кивнул.
— Если вы вернетесь, Майкл натравит на вас свою собаку и она разорвет вас. — Голос его звучал мягко, несмотря на жестокость слов.
Алессандра отвернулась.
— Вы хотите, чтобы я был честен с вами, — добавил он. — Я искренне так считаю, Элли.
— Что, если вы ошибаетесь? — спросила она дрожащим голосом.
— А что, если прав?
— Я хочу позвонить ему.
— Только не отсюда — не из этого дома, не из этого города.
Алессандра резко повернулась, готовая упасть перед ним на колени и умолять его позволить ей сделать это.
— Тогда давайте поедем куда-нибудь. Пожалуйста! Мы можем проехать в Коннектикут. Я позвоню ему… Уж не знаю откуда… Ну, например, из Хартфорда. Из автомата.
Детектив долго молчал. Когда он не улыбался, морщинки вокруг глаз придавали его лицу усталый вид. Потом он кивнул.
— Я попытаюсь что-нибудь для вас сделать, но вы должны проявить терпение. Возможно, потребуется несколько дней, пока я получу согласие своего босса.
— Обещаю отсюда не звонить.
Гарри снова кивнул, потом улыбнулся, и в глазах его она прочла нечто большее, чем веселье или снисходительную насмешку. Это было одобрение.
Шон притворился, что не заметил, как после уроков за ним увязались Рики Морган и Джош Френч. Была половина пятого, и ребят, дожидавшихся, пока их развезут по домам после репетиции школьного шоу, вокруг почти не осталось.
Шон отвязал свой велосипед, остававшийся на стоянке у дверей школы, и поправил ранец на спине, стараясь не показать Рики и Джошу, что заметил их. Если повезет, то он благополучно проедет полпути, прежде чем они поравняются с ним. Если повезет…
— Эй, красавчик, куда это ты так летишь на своих серебряных крылышках?
Черт!
Шон не поднял головы. Он никогда не отвечал, если к нему не обращались по имени. Но тут кто-то из них схватил его сзади за лямки ранца, тряхнул и повернул лицом к себе.
— Эй, мы с тобой разговариваем, гомик-хомик! Прояви уважение к старшим.
Джош был всего на два месяца старше Шона. Девять лет назад он слезами и жалобными просьбами выклянчил себе право поступить в старшую группу детского сада, на год раньше Шона.
— Оставьте меня в покое.
Это было просто глупо. Хотя они оба учились в девятом классе, Шон был выше каждого из них, но он ненавидел насилие. Он ничуть не походил в этом отношении на своего отца, готового в любой момент вмешаться в любую потасовку, пустить в ход кулаки, если ему представлялась такая возможность.
Но Гарри прибегал к этому аргументу, только когда все остальные были исчерпаны.
— Спешишь домой, чтобы напялить на себя трусики-мусики своей тетушки, да, гомик?
Шон снял с плеч ранец, аккуратно поставил его на землю и остановился, переступая с ноги на ногу на подушечках пальцев, распрямляя спину и вытягиваясь во весь рост, будто готовился к какому-то замысловатому танцу. Потом он посмотрел сверху вниз на Рики и Джоша, смерив последнего с головы до ног особым взглядом, охватив всю его фигуру и лицо с косящими поросячьими глазками. Он улыбался совсем как Гарри.
