Я молча с ним согласился, то есть кивнул, а затем предъявил фотографию Фифи для опознания.
– Ага! – воскликнул господин G, бегло взглянув на мою открытку. – Блондинка! А значит, с коньяком я несколько поторопился… Под блондинку рекомендуется пить шампанское. Но, – господин G на секунду задумался, – я предлагаю пренебречь такими формальностями.
Я снова кивнул в знак согласия.
– Дело в том, – поведал господин G, когда мы выпили по рюмке действительно хорошего коньяка и господин G налил по новой, – дело в том, что существует несколько фотографий Крошки Фифи на канапе. Более того, все эти «фифи» – совершенно разные. У меня – брюнетка, у вас – блондинка. Разумеется, есть и рыженькая, да только на черно-белой фотографии этот окрас теряется. И вы далеко не первый, кто интересуется Крошкой Фифи…
Я мысленно перебрал всех знакомых филокартистов и каждому отпустил нелестный эпитет.
– Да-да, – подтвердил господин G. – Вы не первый! Я появился здесь раньше на целых три месяца и собрал неплохую коллекцию. Арендовал квартиру и, можно сказать, имею исключительные права на образ Фифи в этих интерьерах. Крошка Фифи на канапе, Крошка Фифи в будуаре, Крошка Фифи у ломберного столика. Впрочем, у меня есть и письменный договор со всеми «фифи», подкрепленный разнообразными женскими ругательствами. «Чтоб ты сдох, старый сквалыга!», «Чтоб тебе пусто было!» и «Чтоб тебе черти платили столько же!». А это, как вы сами понимаете, не шуточки, а юридически грамотно составленный документ!
– Тогда позвольте предложить тост, – подытожил я. – За ваше здоровье!
– Спасибо! – с благодарностью отозвался господин G. – С такими договорами оно мне действительно пригодится!
Мы снова выпили, и теперь подошло время для более детального знакомства.
– А с кем, извините, имею дело? – осведомился я.
– Да дел-то еще никаких нет, – заметил господин G, поставил свою пустую рюмку на стол и отрекомендовался: – Йиржи Геллер.
Я полагаю, что дьяволы и шпионы должны обладать неприметной внешностью, чтобы легко затеряться в толпе и без труда втереться в доверие. Йиржи Геллер имел все задатки неуловимого Джона и мог разъезжать по пригороду и предлагать товары по каталогу без риска, что его опознают и покусают собаки. Иначе говоря, он выглядел как заурядный коммивояжер, который не брезгует застраховать бездомного от пожара. Посредственные художники стремятся нарисовать дьявола с рогами и прочими неприятными атрибутами. Да кто же с таким чудовищем подпишет хоть какой-нибудь договор?
– Предлагаю выпить еще для закрепления знакомства, – сказал Йиржи Геллер. – Вы не против?
Я только развел руками, мол, после первой и второй мало кто против третьей рюмочки, разве что – отъявленный негодяй. И тут спохватился, что до сих пор не представился.
– Густав Шкрета! – отрекомендовался я.
– Конечно-конечно, – успокоил меня Йиржи Геллер, разливая коньяк по рюмочкам. – Густав Шкрета… Это псевдоним?
Я не сразу нашелся что ответить.
– Почему вы так думаете? – удивился я.
– Ну, всякое бывает… – улыбнулся он. – Скажем, вы родились чехом, а хотите стать шведом или итальянцем по эстетическим соображениям. Вам не подходит культурная прослойка из Яна Жижки и Швейка, а ближе, например, Чиполлино и Гарибальди. Что прикажете делать?! Когда отечественные читатели вас не понимают, а в писателях вы не находите ничего созвучного. Самый простой выход из создавшегося положения – это взять себе итальянский псевдоним и перейти в другую литературную ипостась. Отринуть Ярослава Гашека и прочие национальные традиции. Например, не пить пива!
– Ну, это вы слишком! – вставил я.
– Или, – продолжал Йиржи Геллер, не обращая внимания на мою реплику, – вам просто не нравится фамилия «Шкрета». Да что это за фамилия, я вас спрашиваю?! Что она отражает?! Если прабабушка вышла замуж во второй раз, а бабушка – в третий, и новую фамилию дали маленькому ребенку, а тот, когда вырос, в знак протеста взял и женился на вашей матери, и в результате у вас образовалась фамилия, которая вообще непонятно откуда взялась. Можно ее носить, а можно выбрать из телефонной книги, разницы никакой, если ваша фамилия не Рокфеллер…
Эту речь Йиржи Геллер обрушил на меня скороговоркой, из чего я сделал вывод, что речь долго копилась на кончике языка и теперь сошла, как лавина.
– Меня назвали Густавом в честь деда, – важно пояснил я. – А Шкреты жили на берегах Влтавы еще до прихода римлян.
– Вот и чудненько! – воскликнул Йиржи Геллер. – Давайте выпьем за вашу уважаемую фамилию, которая не подвержена инфляции и девальвации.
Мы выпили.
– Я что-то не понял, – скривился я, закусывая лимоном. – Вас не устраивает собственная фамилия?
– Только в связи с переходом на евроценты! – подтвердил Йиржи Геллер. – Я начинаю задумываться, а не сменить ли мне фамилию, чтобы стать, скажем, Йиржи Обсценным. Или Йиржи Евро.
– Если вам по душе такая эмиссия, – дипломатично заметил я, – думаю, Европарламент не будет против. Вдобавок евро на два порядка солиднее геллера, а то и больше. Что же касается Йиржи Обсценного – я тоже переживаю о кроне. И как адекватная реакция на единую европейскую валюту Йиржи Обсценный вполне уместен.
– А помните, – подхватил Йиржи Геллер, – как мы по курсу меняли кроны на талеры, франки на фунты, гульдены на рубли? Помните, с каким интересом рассматривали иностранные монетки?
– Не помню, – ответил я. – Но все равно спасибо!
– А что теперь предлагать французу, немцу и австрияку?! – не унимался Йиржи Геллер. – Банальные тридцать сребреников?! А как же национальная специфика?!
– Прямо в душу наплевали! – согласился я, допивая очередную рюмочку. – А сколько будет, если тридцать сребреников перевести в евро?
– Сразу видно, – заметил тут Йиржи Геллер, – что вы человек без предубеждений. Иногда очень трудно договориться с людьми, которые заранее считают, что некоторые понятия не рассматриваются как предмет торговли. Мне же, наоборот, кажется, что история о душе противоречит фактам. А за художественный образ можно и заплатить…
– Постойте, вы покупаете мою душу?! – предположил я и удивился своей догадливости.
По всей вероятности, четвертая рюмка коньяка добавила мне прозорливости.
– А что такое душа? – поинтересовался Йиржи Геллер. – Какой-нибудь жизненно важный человеческий орган для пересадки? Вроде почки или печени?
Я критически оглядел Йиржи Геллера, словно хозяйка позавчерашний гуляш, и продолжал не совсем логично:
– Да кому нужна ваша дохлая почка?!
– А кому нужна ваша испорченная душа?! – тут же откликнулся Йиржи Геллер. – Вы, извините, не девственница! И в настоящее время на рынке испорченных душ всякие предложения намного опережают спрос!
Обидно, когда полагают, что даже для преисподней ты не имеешь никакой ценности.
