Солнце с трудом пробивалось сквозь мокрое развешанное белье. Парижанин наморщил нос:
— Здесь воняет мочой!
Нащупав в темном подъезде ступени, новый жилец вошел в свою комнату без окна, пропахшую табачным дымом. Запершись в ней, он стал похож на библейского проповедника. Его мучило подозрение, что мудрец ничуть не лучше дурака, а человек — скотины. Стены из гипса и опилок не скрывали ни звуков, ни тайны чужих супружеств. Всюду храпела, харкала и кашляла нищета.
— Как здесь все быстро происходит! — повторял Тесла.
Он никогда не любил деньги, но теперь постоянно думал о них.
Завтрак четыре цента. Столько же на обед. А завтра? О завтрашнем дне он позаботится завтра.
С первыми осенними дождями он нанял за десять центов кровать без ширмы. Спать на полу стоило пять центов. Небритые щеки цеплялись за простыню. Хуже были только так называемые ночлежки в подвалах полицейских участков. Как только новоиспеченный бездомный входил в ночлежку, вражина-смрад хватал его за горло, а снаружи поджидал демон-мороз. Бывший будапештский декадент грелся в вонючей тесноте среди братьев-человеков. Натянув на голову одеяло, он забывался и засыпал в ожидании рассвета, когда можно будет выйти на улицу.
В одно туманное утро, когда стоптанные ботинки Теслы скользили по заснеженной Малберри-стрит, перед ним возникло знакомое лицо: Стеван Простран! Глаза Стевана были зеленые, как у козы. Нос, правда, несколько уменьшился, утонув в пухлых щеках, — молодой человек, работавший в пекарне у немца, переедал.
— Как ты?
— Хорошо! — обрадовался Стеван и с воодушевлением поведал: — Бачич и Цвркотич уехали в Питсбург, а я вот остался в Нью-Йорке. А как ты?
Голос Теслы возвысился до птичьего щебета — наивысшей границы рыданий, — и он выдохнул:
— Хорошо!
Земляк, не раздумывая, положил ему руку на плечо и произнес слова, которые запоминаются на всю жизнь:
— Пошли ко мне! Если есть местечко для одного, то и на двоих хватит.
Стеван отвел Теслу в свою комнату.
Комната была мрачной, как сердце дурака.
Единственным ее достоинством было то, что Тесле в ней ни разу не приснился Данила.
Стеван, бледнее вампира, ночью просеивал муку. Днем он одевался «по-американски». По воскресеньям гребень свистел в его волосах, как ветер в густой траве. Надев шляпу набекрень, он постукивал тросточкой по плитам тротуара. После обеда отправлялся в театр «Бауэри». На сцене двое актеров с пиратскими бородами пытались заколоть друг друга копьями. Героиня на коленях кричала:
— Нет!
Разъяренный Стеван Простран вместе с прочей публикой костил отрицательного героя на уверенном английском, иногда переходя на сербский:
— Не трожь девку! Мать твою… Сука!
Театр снабжал его картинками, которые продолжали жить под его веками. Его опьяняла головокружительная громада Нью-Йорка. Едва подкопив немного денег, он мчался покупать новую шляпу.
— Как ты думаешь, может, вставить золотой зуб? — спрашивал он Теслу.
Тесла с самурайской серьезностью отрезал:
— Ни в коем случае!
Той осенью, которую в дальнейшем Тесла отказывался вспоминать, он делил кровать с Пространом: пекарь спал в ней днем, а Тесла — ночью.
Невозможно определить, в какой именно момент его изумление переросло в отчаяние.
По воскресеньям наш терпеливый герой, следуя моде своего времени, пытался «излечить себя чтением». Он уходил в библиотеку, брал журнал «Америкэн сайентист» и уносил его в вонючий тенамент. В журнале социолог У. Г. Самнер объяснил ему: «Совершенно несущественно, что в обществе есть экстремальная разница между богатыми и бедными…»
«Спасибо тебе, Самнер, — шептал Тесла, гася в душной комнате керосиновую лампу. — Да благословит Бог твою милосердную душу».
38. Откушенное ухо
Толпа мрачных типов подпирала церковную стену между Мот-стрит и Парк-лэйн.
— Кто это? — нахмурился Тесла.
— Не смотри на них, — шепнул ему Стеван Простран.
— Ну так кто же они? — спросил он, когда они миновали толпу.
— Это хиосы[8], — с горечью сказал Простран. — Самая опасная банда в городе. Не здоровайся с ними. Лучше будет, если они тебя не узнают.
Тесле всегда было страшновато, когда он возвращался домой. Он порасспрашивал людей и понял, что это именно те типы, которых следует опасаться. Ирландские громилы напоминали ему здоровяков из Лики. Они пили в «Морге» коктейль из виски, горячего рома, камфары, бензина и кокаина. Они были вооружены револьверами, обломками кирпичей и бронзовыми крючьями для выковыривания глаз. Помимо грабежа, они торговали женщинами, словно скотиной. Они собирали деньги с игорных домов и борделей, отстегивая долю полиции. Тесла узнал, что их защищают известные адвокаты Хоум и Хамел, в распоряжении которых имеются целые табуны клятвопреступников.
— Почему их зовут хиосами? — спросил он.
— По звукам, с помощью которых они перекликаются ночью.
— Где они живут? — не отставал Тесла.
— Главное их сборище здесь, у нас, — через силу ответил ему молодой друг, щурясь так, будто смотрит на солнце. — А вообще-то, они заседают в «Морге», на «Бауэри», там и пьют. Там у них висит ценник на убийства и травмы.
— Сколько стоит откушенное ухо? — пошутил Тесла.
— Пятнадцать долларов, — серьезно ответил Простран.
Хуже всего было по утрам. Утром душа Теслы начинала шипеть. Тесла наступал на нее ногой. Но эта жилистая змея упорно вертелась у него под ботинком.
— Смирно! — отчаявшись, перекрикивал он собственную панику. — Смирно!
Светало, но город продолжал тонуть в серости и дождевой пыли. Осень приказывала: умри! Бесцельно блуждая по городу, Тесла наткнулся на группу землекопов. Он присел на корточки у края канавы и спросил, не найдется ли у них работы. Щербатые рабочие ухмылялись. В ответ на это прилично одетый молодой человек спрыгнул в яму и схватился за кирку.
— Давай! Давай! — кричали щербатые.
Вечером у него болело все тело. Все. Болело.
Страшнее всего был первый вторник. В среду лопнула последняя мозоль. Склизкая водичка подсохла.
Раны затянулись.
— Я все время подозревал, что моей жизнью кто-то руководит, — бормотал Тесла. — Теперь я в этом усомнился. Может, и нет никакого волшебного клубка, который катится передо мной? Может, все это бессмысленно и пусто? Механическая работа помогает копать, но она убивает ум. Я работаю на мэрию Нью-Йорка, копая канавы, в которые положат кабели Эдисона. Так что я опять работаю на Эдисона.
