Впрочем, в свое время эти записки стали источником его проблем. В армии сослуживцы открыли такую тетрадочку пана Мариана и посмеялись. Что, дескать, несерьезно это, не для парней. Даже что-то там говорили при посторонних, приставали. В тетрадке были цитаты из Библии, несколько мыслей общего порядка. Одна из них особенно не понравилась ребятам: «Уважай жизнь свою, мать свою, сама себя. Будь осторожна с мужчинами, они врут прямо в глаза, они неверны, подлы, и нас, женщин, унижают». И подпись: «Марианна Павликовская».
То есть вроде как бы Мариан, только в женском роде.
Как-то раз вечером, после окончания занятий по строевой подготовке, собрались ребята на учебном плацу и позвали пана Мариана, типа на разговор. А он всегда был легковерный, открытый людям, душа нараспашку. Пошел он туда, а эти говнюки так его исколошматили, так ботинками своими испинали, что в позвоночнике что-то повредили. И кричали, что это за его записи, за эти стишки, как из девчачьего альбома, что, дескать, он такой, сякой, немазаный, звание мужчины порочит. Что он педераст, гомик. И не верили, когда пан Мариан стонал под ботинком и божился, клялся, что он такой же, как и все. Ни один ему не поверил. Потом отвезли его, переломанного, в госпиталь, комиссовали, сделали соответствующую запись, что нетрудоспособный, и назначили пенсию. Так что сиди себе тихо и не хвались вокруг, что это тебе военные сделали. Получаете пожизненную помощь за больной позвоночник — и порядок. В санатории удивлялись, это как же надо упасть с велосипеда, чтобы так повредить себе позвонки. Посмотри, как бывает: упадет человек неудачно, обо что-нибудь долбанется, а потом калека до конца жизни. Вот она, судьба-индейка.
Если не считать отмеченного инцидента, больше к пану Мариану никто никаких претензий не предъявлял, и все его уважали.
Отходил он ко сну всегда в двадцать три ноль-ноль. Даже если по телевизору шел очень интересный фильм, он был в состоянии выключить телевизор, забыть о фильме и разобрать постель. Где вы такой дисциплине научились? Никак в армии?
— В общем, нет… хотя, в сущности, практически да: мой отец такую муштру в доме завел. Все должно было быть как по часам. И от меня, мальчонки, требовалось быть сильным. Сколько себя помню. Уметь говорить «нет» своим слабостям, противостоять им и уничтожить их в зародыше.
Отец так бил Мариана, что у того до сих пор на спине видны следы, такие язвины, которым времени не хватило затянуться. Один раз даже мать с ним в травмпункт поехала, потому что кровь хлестала, точно из ран Спасителя. И никак не останавливалась, из незарастающих язв кровь с гноем сочилась. Вот она и повезла парня в травмпункт, а ему было всего тринадцать лет, совсем малец. Врач как увидел, за голову схватился и говорит: было бы можно, он ему всю спину и ампутировал бы, потому что это все одна большая рана. И что если, не ровен час, заражение, то все, конец. Что-то ему там позашивали, продезинфицировали, но домой не отпустили, только через несколько дней мать приехала его забрать. Тогда врач отвел ее в кабинет и сказал: «Пани Павликовская, если у вас муж руки распускает, может, мы в милицию сообщим, не то он парня когда-нибудь совсем прибьет. Вот когда будет настоящая трагедия». А мать ему, дескать, нет, это один только раз так было и то случайно, потому что отца рассердил, сказал, что на механика не пойдет, а пойдет на какого-то кондитера, как баба… вот отец и взял ремень, но это, господин доктор, честное слово, только раз он наорал на парня и всыпал хорошенько.
Доктор смерил ее пристальным взглядом и ничего не сказал. Потому как ясно было, что такое происходило не раз и не два, а так долго, пока у мальчишки все эти следы от ударов не срослись в одну большую рану.
В доме с тех пор стало потише, мать сказала, что больше побоев не допустит, потому что люди начинают судачить и того и гляди участковый пожалует, этого еще ей, женщине культурной, не хватало. Давать пищу для пересудов соседкам, чтобы они головой качали да губами причмокивали. А если Марианек хочет идти на кондитера, так, может, оно и к лучшему: будет хотя бы по праздникам на кухне ей помогать, а коли пойдет по автомобильной части, то вообще ни на что в семье не сгодится; вот, например, «фиат» у них сломался, и ни один механик его поднять не может, куда уж Марианеку.
Марианек пошел на кондитера, на повара, как говорили тетки. Отец не дождался получения сыном диплома, умер, инфаркт. Не выдержал с этим парнем, потому что был этот парень невесть что, какое-то Homo Incognito. Гомо Непой мичто. Учился хорошо, заботился о доме, о матери, но совершенно не мужик. Нет чтобы выпить, побуянить, пожить себе в радость. А этот — ну чисто баба. Подделка какая-то. Что может сделать отец с таким сыном, а ничего не может, вот он тогда взял и умер.
Матери одной было трудно, поэтому сыну приходилось работать по вечерам в заведении, которое шефствовало над их училищем. И где: на самом на «Веделе»! Лакомства приносил матери, горькую жизнь подслащивал. Все постепенно стало налаживаться. Но через год после получения диплома, когда он уже вышел на широкую дорогу жизни и зарплату домой стал приносить, умирает мама. Открылась недолеченная в свое время язва, здоровье у женщины оказалось совсем запущенное; врачи ее разрезали на операционном столе, а там уже все залито, все внутренности. Так и не спасли, да и нечего уже было спасать.
Вот Мариан и осиротел, один остался в квартире на Опачевской. Так и живет до сих пор в этих двух комнатах. Мамину одежду из шкафа не убирал. Много раз доставал, то простирнет ее, то освежит, прогладит. Но всегда вешал назад, на старое место, не выбросил и не отдал бедным. Такой уж он был сентиментальный. Но это только по отношению к матери, от отцовских вещей он быстро избавился. Еще когда мама была жива. Считается, что у сына к матери больше тяга, что иначе как-то чувства формируются. Отец хорош, когда на рыбалку, мяч погонять, а мать и обнимет, и поговорит. Я в этом не очень разбираюсь, но мать, она помягче, что ли.
А как остался наш Мариан один, так и жил, будто остановилось время, будто ничто уже не имеет значения. Только принципы, базовые ценности и достойная жизнь. Хорошо еще, были у него знакомые, потому что вечно сидеть одному — это неправильно. Приятели по «Фантазии» всегда были к нему снисходительны, хотя ценности их укладывались в ряд: пиво, водка, лень. Тем не менее они радовались, когда вечером открывалась дверь и входил несгибаемый (потому что в специальном корсете, который поддерживал искалеченную спину) пан Мариан. Будто свет заглянул в окошко. Барменши тоже торопливо поправляли одежду, машинально бросали взгляд в зеркальца, не потекла ли тушь с ресниц над кофе-экспрессами.
Барменши постоянно высовывались из-за барной стойки и слушали разговоры посетителей. Кафешные терапевтки несли свое добровольное дежурство независимо от времени суток. Как знать, может, как раз утром и проявляется худший вид депрессии, когда ни за что не желаешь принимать то, чему только предстоит быть. Вот мы и не просыпаемся, не встаем, пальцем о палец не ударим, чтобы сделать день добрым.
— Добрый день, как там сегодня самочувствие? Как всегда, как всегда, ха-ха. Великолепные пирожные привезли сегодня утром, так что рекомендую, французское тесто. Я люблю рассыпчатые, вот только что съела, правда они так крошатся, кошмар, сразу надо крошки смести. У каждого деликатеса есть свой минус. Взять хотя бы калории. Оно понятно, мужчины об этом не заботятся, что, кстати, плохо, нельзя так наплевательски относиться к себе, это вам и внешний вид, и самочувствие, и эстетика; это только женщины вечно калькулируют, складывают, подсчитывают, какие там пустые, а какие необходимые, килокалории на этикетке у них вроде таблицы умножения. Только и слышишь, что банан 74, вафли 550, а ред-булл, например, всего 45, хотя и это тоже многовато. И, как мантру, из уст в уста передают эту информацию, сравнивают, одно рекомендуют, от другого предостерегают. Мужикам все по фигу. Прислушались бы, что-то, может, в голове бы и отложилось. А так только когда их врач отругает последними словами, придут домой и «с сегодняшнего дня я вегетарианец». Дня два продержится, а потом в машину и за фастфудами. А пузо растет. У самих под носом базар, сходили бы, купили, там такие дешевые и для здоровья полезные овощи, загляденье. Да куда там. Боятся слишком здоровыми стать. Вот и весь разговор. Ну как, еще одно пирожнице? Хорошее ведь?
