— Я люблю т-тебя, т-ты любишь м-меня, м-мы оба любим Кассильду, а “Цирц-цея” обожает н-нас всех! — заявила моя женушка. Я не стал спорить, отхлебнул из кувшина и передал его роботу. Я был в полном восторге: раз они напились, значит, обучение Шандры движется семимильными шагами — может, уже закончено! И оно, выходит, было успешным — если судить по объему истребленного горячительного!
— Сс-час я ее переодену — и на п-помост! — бодро воскликнула Кассильда, спуская платье с левого плеча. — Ты, котик, правильный мужчина — приходишь в самый раз, когда нужно! Сс-час мы представим тебе прелестную ком… ком… комп-ззи-цию! Последний ак-корд, можно сказать!
Какие там композиции, какие аккорды! Отпустив Шандру, я с очарованным видом наблюдал, как она плавно опускается на пол, смежив веки и откинув рыжеволосую головку. Кажется, она уже спала; во всяком случае, она уснула раньше, чем коснулась пола. Я нежно улыбнулся ей и посмотрел на Кассильду.
— Ну как? Ты заработала свой изумруд? Она хорошо подготовлена?
С минуту Кассильда трясла головой — видимо, чтоб прояснилось в мыслях.
Потом она пробормотала:
— Блл-лестяще… Природный талант, масс-саракш! Точь-в-точь как у меня в юности… А что ты там говорил об изз-зумруде?
— Он будет очень большим, если ты не соврала.
— Кас-ссильда никогда не врет! Искус-сство не терпит лжи! Вот сейчас мы выпьем и проверим…
Она потянулась к кувшину, но я его перехватил и бросил взгляд на разрумянившееся личико Шандры. Моя леди спала сладким сном труженика.
— Пожалуй, ей не до проверок. Ей лучше отправиться в постель.
— Д-да… И мне тоже… — пробормотала Кассильда — как раз в тот момент, когда платье Шандры, отчаявшись удержаться на ее плечах, прекратило сопротивление и свалилось на пол.
Я счел это простительной неловкостью, а не намеком и повернулся к роботу.
— “Цирцея”, пусть этот парень проводит госпожу Кассильду до постели.
Позаботься, чтобы она легла головой на подушку, и включи нейроклип… что-нибудь нежное, убаюкивающее. А здесь все прибрать. Пойло вместе с кувшином — в утилизатор, ковры отчистить, картины пропылесосить, мебель расставить по местам, отсек продуть свежим воздухом… Выполняй!
С этими словами я поднял Шандру на руки и вышел в коридор. Нести женщину ее комплекции нелегко, даже при двух сотых нормального тяготения — вес почти нулевой, а вот с инерцией приходится считаться. Я мог бы позвать на помощь “Цирцею”, но это сравняло бы Шандру с Кассильдой, не признававшей супружеских уз. Mores cuique sui fingunt fortunam — судьбу человека создают его нравы, как говорили латиняне. Отсюда — резюме: замужнюю даму относит в постель супруг, а незамужнюю — роботы.
Я раздел Шандру и уложил в кровать, потом, стянув свой комбинезон, прилег рядом с нею. Вскоре она очнулась, оседлала меня и попыталась заняться любовью, но снова заснула — в самый волнительный момент. Бедная девочка! В ее прекрасной плоти обитал неукротимый дух, жаждущий и упорный, но в тот вечер плоть была слаба.
На следующий день утром я выскользнул из постели, стараясь не разбудить Шандру, и отправился на капитанский мостик. “Цирцея” доложила, что наша гостья уже проснулась и трезва, как стеклышко. Поэтому я связался с каютой Кассильды и попросил ее зайти в рубку.
Выглядела она слегка помятой.
— Привет, Грэм! Надеюсь, мы тебя не слишком шокировали? Вчерашним вечером, я имею в виду?
Напустив задумчивость, я притворился, что размышляю над ее вопросом.
— Видишь ли, красавица, я повидал столько всякого, что меня ничем не удивишь. Вчера ты была не такой скромницей, как обычно, — ну так что же? Главное — повод, а не результат! С чего вы напились? С горя или с радости?
— С радости, — буркнула Кассильда. — Тебе, Грэм, повезло с женой — очень способная малышка! Конечно, ты обучал ее не так и не тому, но что с тебя, с мужчины, взять! Разве премиальные да изумруд!
Я разблокировал сейф, тут же выдав и то и другое. Изумруд был размером с фасолину, из лучших мерфийских приобретений, так что Кассильда осталась довольна.
— Прекрасный камень! Ну, сегодня вечером мы его отработаем… Готовься к спектаклю, Грэм! А как там наша примадонна?
— Спит. Пала жертвой собственной невоздержанности.
— Я тоже. — Кассильда поморщилась. — Как ты справляешься с похмельем, Грэм?
— Контрастный душ, полчаса гимнастики, крепкий кофе и апельсиновый сок на завтрак. Можно добавить чего-нибудь соленого… Хочешь устриц или икру?
Кассильда помотала головой:
— Ох, не надо! Все это традиционные рецепты, Грэм. Вот если б ты придумал что-то новенькое, то мог бы скупить половину Галактики! Покачиваясь и стеная, она все же отправилась в душ, а я возвратился в спальню. Шандра как раз открыла глаза. Ее лицо казалось слегка зеленоватым.
— Грэм, милый! Это ты или твой призрак? — Она села в кровати и принялась тереть виски. — Знаешь, я так себя чувствую, будто подверглась Радостному Покаянию на трое суток… Я не стану тебя целовать… Подожди, пока я почищу зубы, ладно?
Вторая дама, покачиваясь и стеная, направилась в ванную. Хорошо, что на “Цирцее” эти заведения автоматизированы: стой и не двигайся, а струйки воды поливают тебя со всех сторон. Пока моя леди наслаждалась этой процедурой, я заказал кофе и апельсиновый сок. Что бы там ни говорила Кассильда, я доверяю старым проверенным рецептам.
Когда моя супруга вернулась, она уже больше походила на саму себя. Кофе почти привел ее в чувство, а разделавшись с соком, она наконец заметила платье, валявшееся на полу.
— Массаракш! Это же не мое, это — Кассильды! Откуда, Грэм?
Она глядела на меня чистым ясным взором, без малейшего подозрения; она, несомненно, являлась моей прежней Шандрой, если не считать этого барсумийского словечка “массаракш”. Я был доволен, что Кассильда образовала ее лишь в части выпивки и изящной словесности. В конце концов, это такая мелочь! Я поднял платье и бросил на постель.
— Ты что же, не помнишь, как поменялась с ней? Шандра задумчиво нахмурилась.
— Нет… да… Кажется, я начинаю припоминать… Мы поспорили, кто больше выпьет… Кассильда сказала, что я превосхожу ее объемом, а она меня — выдержкой и опытом. А я сказала, что объем мне не помеха и что я влезу в любое ее платье. Вот мы и поменялись…
Я кивнул.
— Все ясно, дорогая. Со временем ты поймешь, что объем все-таки ограничен, а опыту пределов нет. Так что Кассильда была права.
— Я тебе верю, Грэм. Уж ей-то опыта не занимать! Знаешь, она ведь родила пятерых! Подумать только — пятеро детей, и все — от разных мужчин!
— Это меня не удивляет: Кассильда — девушка темпераментная. Ей, вероятно, лет шестьсот… За такой срок, хоть рождаемость на Барсуме ограничена, можно обзавестись солидным потомством. И солидной коллекцией любовников! Шандра вдруг покраснела и принялась навивать золотисто-рыжий локон на палец. Казалось, ее мучает некий вопрос, весьма интимный и щекотливый — точно соринка, застрявшая в глазу.
