– Марк, – тихонько позвала Адель, но брат не шелохнулся. Его лицо стало еще бледнее, чем было в прошлый раз, а на лбу блестели капельки пота. Растрепанные волосы разметались по подушке, а все тело тряслось, будто даже под одеялом ему было холодно.
Ада подошла к брату и села на край кровати.
– Марк, – снова позвала она. – Я пришла, чтобы забрать тебя отсюда. Вставай, мы уходим.
Брат перевел взгляд на нее, моргнул и снова уставился на потолок. С ним явно что-то случилось, взгляд был страшным, не его. Будто вместо брата подсунули кого-то совсем другого.
– Марк! – уже не таясь, крикнула Ада. Все шло совсем не так, как она планировала. Почему он не отвечает, почему в таком состоянии? Она чувствовала, что ей снова двенадцать, и мать уже вызвала врачей, а она никак не может растормошить брата. – Марк!
В коридоре послышались торопливые шаги. Наверное, ее услышали. Ада в ужасе смотрела на брата. Он не шевелился.
– Марк, – взмолилась Ада. – Они же сейчас придут, снова придут! Марк, я даже ношу твою дурацкую фенечку! Ну посмотри на меня, Марк! – Она ткнулась головой ему в плечо и почувствовала, как брат пошевелился.
– Привет, – улыбнулась ему Адель. И тут с грохотом открылась дверь в палату.
– Что ты тут делаешь?! – Визгливый голос ворвался в сознание. Через секунду над ней уже нависала медсестра. Она была незнакомой и совсем не походила на улыбчивых девочек. На вид ей было лет сорок, плотное тело обтягивал грязно-белый халат. Ярко накрашенные губы быстро шевелились, но Ада от ужаса не могла различить ни слова. Ее заметили, сейчас уведут, а значит, она не вытащит Марка.
– Из какой ты палаты? – крикнула прямо в ухо женщина. – Как ты здесь оказалась?
– Я не лежу здесь. – Ада смотрела на медсестру сверху вниз.
– Ну конечно. – Она высунулась за дверь, крикнула в коридор: – Антон, иди сюда!
– Я лучше пойду, – пискнула Адель, но медсестра загородила собой дорогу.
– Никуда ты не пойдешь. Антон, где ты там?!
Ада в ужасе посмотрела на женщину, неужели та решила, что она – пациентка?
– Вы неправильно все поняли, дайте мне уйти!
– Уже побежала. – Женщина больно сжала Адели руку. – Что ты собиралась с ним сделать? Не видишь, что парень совсем плох.
– Что значит совсем плох? – тихо спросила Ада, забыв о своем положении. Ей не понравилась та жалость, с которой говорила медсестра.
– А то и значит, что не протянет долго. Антон! – снова крикнула она в пространство.
– Пожалуйста… Вы же должны знать, что я не пациентка.
– А как, интересно, ты сюда попала? И что, мне всех помнить? – Женщина выглянула за дверь. – Ладно, пошли, я тебя отведу.
– Не надо меня никуда вести! Я хочу домой! – Ада попыталась вырваться. – Отпустите!
– Антон, я ее не удержу! – Медсестра перехватила вторую руку Адели, крепко сжала. В проеме появился рослый парень со шприцом. – Давай, коли ей! – крикнула ему женщина.
У Адели потемнело в глазах. Мысли бежали с бешеной скоростью. А что, если они ее не выпустят, что, если не скажут маме или та согласится, что Аде лучше тут? Нет, этого не может случиться, просто не может. Не положат же они здорового человека. Здорового ли? Стоит ей сказать хоть слово про выдумки, как ей тут же найдут палату.
Антон легонько нажал на шприц, выпустив из иглы пару капель какой-то жидкости. Адель дернулась, но медсестра держала ее крепко.
– Что здесь происходит? – раздался над ними суровый голос. Ада скосила глаза.
– Лаура! – Она вырвалась из рук медсестры и бросилась к наставнице.
– Лаура Карловна, – залепетала женщина, тут же утратив всю грозность. – Она что, знакомая ваша?
– Племянница. И я хочу наконец услышать, что тут происходит. От всех вас услышать, – уточнила она для Адели.
Та потупилась.
– Я ходила к Марку…
– Ты мне это потом расскажешь. – Лаура взяла Аду за руку и потащила прочь из больницы, бросила на ходу: – Вам – ночное дежурство, может быть, научитесь отличать посетителей от пациентов.
– Но ведь она была в палате…
– Не волнует.
Они спустились вниз, на улицу, и пошли по аллее.
– Лаура, я…
– Я говорила, что ничего не выйдет.
– Прости, – прошептала Адель.
Лаура отпустила ее, вынула трубку, провела рукой вдоль мундштука и закурила.
– Между прочим, я могла бы сейчас сделать тебя своей должницей: они действительно собирались тебя упечь. Хотя, конечно, я знала, что ты не отступишь. Ты упертая, и это на самом деле хорошо. Просто… – Она выдохнула голубоватый дым. – Это не тот случай. Помочь Марку будет очень… сложно.
Она села на оградку, посмотрела вверх, на небо.
– Такой характер делает тебе честь, но ты не спасешь брата ребяческими выходками.
– Я готова сделать все, что нужно, – быстро сказала Адель. Она хмуро смотрела на наставницу, как всегда, та оказалась права. Но не могла же Ада ничего не делать?
– И уехать в Мирград? – прищурившись, спросила Лаура.
– Зачем в Мирград?
– Я же говорила, там гораздо проще выдумывать и учиться.
– Хорошо, – согласилась Ада. – Все равно я не собиралась возвращаться. – Она кивнула на сумку с вещами на плече.
– Надолго уехать, – продолжила Лаура. – Может быть – навсегда.
– Навсегда? – эхом прошептала Адель.
Наставница повела плечами.
– Тебе все равно бы пришлось. Выдумщикам сложно жить с обычным человеком, даже близким. Чаще всего они уходят. Твоя мама уже сейчас не может тебя понять. И поэтому боится. Так было всегда, да и будет, наверное. Затем и нужен Мирград, потому многие там и живут.
– А если я уеду, ты научишь меня, как помочь Марку?
– Я научу тебя, как выдумывать все что угодно. И тогда ты сможешь вытащить брата.
– Тогда поехали. – Ада невесело улыбнулась. – Все равно мне здесь делать больше нечего.
Они дошли до машины и понеслись прочь из Города. Как только Ада села, глаза начали слипаться, но сквозь сон она отчетливо слышала, что говорит ей Лаура.
– Если хочешь остаться в Мирграде, тебе придется научиться забывать. Мать, брата и всю прошлую жизнь в Городе, чтобы родные смогли отпустить тебя, не объявляли в розыск, не ждали, чтобы думали, будто тебя никогда и не было. По крайней мере на время обучения.
На душе становилось совсем тоскливо, но Ада согласно кивнула – она понимает. Дождь бил в стекла, казалось, что на улице настоящий шторм.
– Но и это еще не все, – продолжала Лаура. – Тебе нельзя будет видеться ни с Марком, ни с мамой, иначе это нарушит чары.
