– Нет, твой отец любезно предложил нас привезти.
Нас! Я больше не единственный ребенок!
Смотрел, как в Вестминстере детей осыпают маками. Глаза заслезились: наверное, грипп подхватил.
15 ноября, понедельник
Школу прогулял. Миссис Сингх и миссис О'Лири подняли меня ни свет ни заря. Пришли в доме убираться. Я сказал, что сам запросто управлюсь, но миссис О'Лири и слушать не стала.
– Не заливай, клоп! Откуда такому обалдую знать, как прибраться в доме так, чтобы все сверкало? От орлиного женского глаза ни одна пылинка не укроется!
В 11.15 я чуть со смеху не лопнул, когда на дорожке показался папа. Ну и видок у него с младенцем на руках! А за ним мама вышагивала, без живота, но с малиновыми волосами. И что у меня за жизнь? Да ни одному человеку не выдержать таких эмоциональных стрессов! Миссис О'Лири покудахтала над младенцем и слиняла, а наша семейка осталась таращить друг на друга глаза. Чтобы разрядить обстановку, я чай заварил.
Мама со своей чашкой отправилась в кровать. Я про свой чай вспомнил, только когда он безнадежно остыл. Папа поболтался немножко по дому и смылся к бабуле.
В полтретьего пришла акушерка и что-то непонятное делала с моей мамой в спальне. В 15.15 акушерка спустилась в гостиную. Сказала, что у мамы послеродовая хандра, в которой гормоны виноваты. Потом спросила, кто за мамой ухаживает. Ну я и сказал, что сын ухаживает (я то есть). Она губы поджала:
– Понятно.
Чтобы сильно не выпендривалась, я заметил, что вполне способен включить пылесос.
– Твоей матери, – сказала акушерка, – опора покрепче нужна.
Когда она свалила, я все свои подушки притащил в мамину спальню и подложил маме под спину. От такого милосердия она даже расплакалась.
16 ноября, вторник
Позвонил школьной секретарше миссис Кларикоутс, спросил насчет послеродового отпуска – дают его братьям или нет. А трубка голосом пучеглазого Скратона как заорет:
– Завтра же чтоб в школе был, Моул, иначе пеняй на себя!
Младенец за ночь проснулся пять раз. Я точно знаю, потому что сидел у кроватки и каждые десять минут проверял, дышит она или перестала.
Мама больше не плачет и уже начала штукатуриться.
17 ноября, среда
Миссис Сингх с миссис О'Лири по очереди сидят с моей мамой и сестрой. Пандора говорит, что я на младенце чокнулся. Ее, видите ли, кормежка моей сестры не колышет. А еще женщина называется. Черствость поразительная.
18 ноября, четверг
Когда я из школы вернулся, отец детские шмотки гладил.
– Только засмейся, – пригрозил, – убью!
Мама сидела на табуретке и кормила малышку, а ноги на пса положила. Семейная идиллия, прямо как в кино. Только отец все испортил, когда доску гладильную сложил и двинул к другой жене с ребенком.
19 ноября, пятница
Спросил у мамы, как она девочку назовет.
– Мне сейчас не до имени, Адриан. Дожить бы до следующего кормления.
Тогда я предложил составить список имен, которые нам больше всего нравятся. Мама согласилась, но только после кормежки.
Список такой получился:
Мамин:
Черити
Кристабель
Зои
Джейд
Фрэнки
Индия
Рози
Кейтлин
Руфь
Мой:
Трейси
Клэр
Тойя
Диана
Пандора
Шарон
Джорджина
Из маминых имен мне только Рози и Руфь понравились, а ей из моих вообще ни одно не понравилось. Пандору раскритиковала. Чересчур, говорит, напыщенно!
А мне лично кажется, что это лучшее девчачье имя за всю историю человечества! Я его когда произношу или слышу, у меня в груди екает.
20 ноября, суббота
Мою сестру назвали Рози Джермина Моул.
Рози всем нравится, а Джермина – только маме. Мужик в мятой рубашке, который сестру записывал, когда эту “Джермину” услышал, аж глаза вытаращил.
– Это откуда такое? – спрашивает. – Из “Женщины-евнуха”, что ли?
Мама так и просияла:
– Точно! Вы тоже читали?
– Бог миловал. А жена оторваться не могла.
Появление новой подданной Великобритании мы отметили праздничным обедом в кафе. Рози висела у мамы на груди в специальном детском рюкзаке и вела себя настоящей паинькой. Заревела всего один раз, когда мама ей на голову горячую картофелину уронила. Домой вернулись на такси. Мама так устала, что не могла дойти до автобусной остановки.
21 ноября, воскресенье
Заявился папа, притащил двадцать пять фунтов. Топтался вокруг мамы, пока она баранью лопатку под горячей водой размораживала. Потом они затеяли спор насчет своих будущих отношений, поэтому я повел пса в сад дрессировать, но толку от этой дрессировки ноль. Наш пес – чемпион по тупости и упрямству.
22 ноября, понедельник
По английскому задали сочинение “Описание человека”. Я написал про Рози.
РОЗИ
Рози восемнадцати дюймов в длину, у нее большая голова с черными кудряшками на манер брата Тука ([30]). Глаза у нее карие, в нашей семье ни у кого таких нет. Кожа у нее чистая и гладкая. Когда она не орет, рот у нее совсем маленький. Но стоит ей только заорать, как рот становится похож на огромную пещеру. Шея у нее сморщенная, будто у индюшки. По одежде не поймешь, девочка она или мальчик, потому что одежда у всех детей одинаковая. Под ползунками у Рози всегда одноразовый подгузник. Рози целыми днями бездельничает в своей кроватке и встает, только если хочет есть или сменить подгузник. Характер у нее сложный: то спокойна как ангел, то верещит как ненормальная.
Рози всего одиннадцать дней, но в доме она главная.
23 ноября, вторник
Вечером позвонил гад Лукас. Мама с ним десять минут трепалась, бормотала тихо-тихо, чтоб я не слышал. Но под конец, перед тем как трубкой шваркнуть, она на все децибелы врубилась, так что и на улице, наверное, слышно было:
– ЧЕРТ С ТОБОЙ!!! МОЖЕШЬ КРОВЬ НА АНАЛИЗ СДАТЬ!!!
Похоже, Лукас думает, что подхватил какую-то смертельную заразу. Вот был бы класс.
24 ноября, среда
Мистер О'Лири уехал в Ирландию на выборы, которые состоятся завтра. Вот что значит истинный патриот своей страны. Одного не могу понять: почему он живет в Англии, а не в своей родной Ирландии? Спрошу, когда вернется. У миссис О'Лири патриотизма поменьше. Вместо того чтобы поехать с мужем на историческую родину, закатила вечеринку в честь какой-то “Энн Саммерз” (31). Маму тоже пригласили, но она не пошла. Сказала, что из-за этой Энн Саммерз она сейчас в полном дерьме. Я весь вечер от окна не отходил, следил за домом О'Лири. Но никакой Энн Саммерз не увидел, только кучу пожилых теток, которые без конца хихикали и с бумажными пакетами обнимались.
