Книга Джампер. История Гриффина - Стивен Гулд

Я проснулся от жуткой вони, вызвавшей рвотные позывы. Пошел искать источник к батареям, ощущая спасительное дуновение свежего воздуха на лице.

Что-то странное было в этом ветерке, поскольку обычно он дул в другом направлении — сквозь щебень, которым завален вход в мою пещеру — и вверх. Наличие ветерка зависело от двух факторов — воды, которая всегда приносила с собой немного воздуха, а также целой паутины щелей у источника. А еще, когда дневное солнце нагревает камни с внешней стороны шахты, воздух поднимается снизу вверх.

Но сегодня именно в поступающем извне воздухе содержалось это страшное зловоние.

Я так давно не был у входа в шахту, что помнил его слишком неопределенно для прыжка. В результате мне пришлось сначала прыгнуть к туалету в зоне для пикника, куда я выбрасывал отходы.

Снаружи было пасмурно и на удивление холодно, необычно для этих мест, чем и объяснялось наличие ветра. Холодный воздух опускался в шахту. Я решил прыгнуть назад за курткой, прежде чем начать трехкилометровую прогулку к шахте.

Подойдя к ней, я обнаружил, что решетчатые ворота настежь распахнуты, замка нет, а засов покорежен. Я заглянул в одну из расселин и понял, что в замок стреляли, — металлический порошок был явно от пуль с медным покрытием.

Но вонь исходила как раз отсюда.

Я предположил, что это собаки, но через секунду понял, что скорее койоты. Кто-то подстрелил их, взломал замок и выбросил сюда.

Охота в парке была запрещена, это точно. Даже если егерь убил койота по какой-то уважительной причине — из-за бешенства, например — он не стал бы ломать замок и бросать его в шахту.

Уроды.

У меня еще осталась пара резиновых перчаток после моих цементных работ в Норе, но я прыгнул в Сан-Диего и направился в «Хоум депот» за респиратором и большими пакетами для мусора. Три койота гнили, разъедаемые личинками; они развалились на части, пока я запихивал их в мешки. Наверное, они лежали там уже несколько дней, и только переменившийся ветер принес запах в мое жилище. Даже не знаю, как я смог бы вынести его без маски.

Я оставил записку с сообщением о взломанном замке под дверью в егерском хозяйстве. Было уже начало восьмого, то есть парк был закрыт. В моем случае удобнее всего оставлять анонимки. Если бы я начал разговаривать с егерями, они бы непременно заинтересовались, где я живу. У парка был главный егерь, но его штаб находился далеко от входа, миль за десять.

Я скинул мешки в их помойку.

Рядом с домиком егерей я нашел водопроводный кран, так что смог прополоскать перчатки и вытереть их о торф, готовясь прыгнуть обратно в Нору, когда услышал выстрел.

Это было не рядом, и я не стал отпрыгивать — но звук шел сверху, от шахты.

Я прыгнул обратно к шахте, где на меня сразу повеяло холодом и бесприютностью. Солнце садилось, ветер усиливался. Я отошел к одной из приземистых старых построек без крыши, с развалившейся стеной в виде кучи камней, но все-таки защищенной от ветра.

Через пару минут я услышал следующий выстрел, громкий, но все же не настолько, чтобы заставить меня испугаться. На расстоянии послышался звук заработавшего мотора, потом еще одного.

Было похоже на мотоциклы. Я почувствовал, что они приближаются, и начал выбираться из старой постройки, пытаясь найти точку, из которой они будут видны.

Это были не мотоциклы, а два квадроцикла защитной расцветки. Они с ревом неслись по каньону, взметая камни, грязь и траву, а я недоумевал, почему раньше не видел их следов. У каждого сзади было привязано еще по койоту, а впереди виднелись стволы ружей.

Я держал в руках перчатки, все еще мокрые после стирки, как будто чистые, но запах — или память о нем — все еще не покидал мой нос.

Они подъехали к забору, распахнули ворота и швырнули трупы животных вниз. Даже не посмотрев по сторонам.

— Пора по пиву! — сказал один, обращаясь ко второму.

— Пора, — согласился тот.

Я подумал, не спихнуть ли их в шахту, но они прыгнули на свои квадроциклы и понеслись вниз по каньону. Внедорожники на территории парка также были запрещены.

Я прыгнул обратно в Нору, чтобы взять из лодки бинокль. Потом — на скалу над каньоном, и воспользовался биноклем для определения их конечной цели. Они включили фонари, и поэтому хорошо были видны среди длинных теней от Рыбьего Хребта. Мне пришлось следовать за ними дальше, они все шли вперед, под гору, но я следил вплоть до самой окраины парка, до светлого пятна, пробивавшегося сквозь сгущающиеся сумерки.

Я прыгнул обратно к помойке у егерского хозяйства и достал пакеты с гниющими останками койотов, оставив их на время в каменной развалюхе, где прятался сначала, — рядом с шахтой.

Я согласился поехать с Генри во Францию.

— С родителями порядок, — подтвердил я.

— Они хотят переговорить с Гарольдом? Или моей мамой?

Я покачал головой.

— Клевые они! Сказать по правде, мне кажется, они не особенно вникают. — Он сделал такое лицо, словно сочувствовал, а потом сказал: — Радуйся. Для меня разрешение родителей сопровождается десятком факсов и звонков, призванных расставить все точки над «i». А с паспортом у тебя нормально?

Я кивнул.

— О да, только фотка старая, терпеть ее не могу, но он еще действителен в течение трех лет.

— Отлично! Я займусь билетами.

— Сколько с меня?

— О, не волнуйся. Это папина забота. Он страшно рад, что у меня есть друг не из Брутуса. А еще я думаю, они хотят, чтобы кузен Гарольд тебя изучил, раз они пока сами не могут… во всяком случае, до лета.

— А, так они возвращаются домой?

— После летнего семестра. На три недели. А ты поедешь куда-нибудь?

— Дожить еще надо, приятель. В любом случае, школьные каникулы меня мало касаются, раз я на домашнем обучении. Лучше путешествовать, когда остальные не могут.

Во всяком случае, так говорят.

При свете дня я воспользовался биноклем и прыгнул со своего обрыва на другой, к самой окраине парка. Туда, где начиналось ограждение из колючей проволоки — не имевшее отношения к парку, оно тянулось вдоль границы.

Там же были установлены ловушки на койотов — и старые, и какие-то новые, развешенные вдоль проволоки через каждые тридцать футов. На некоторых висели клочья шерсти, кругом валялись кости.

По другую сторону ограды земля была вытоптана, и паслись овцы. Куча овец.