Дошли мы до места ночевки. Немецкий лагерь тут же, через ручей. Немцы в ответ на Князеву открытость гостеприимство проявили, более удобное место нам уступили, а сами на склоне холма расположились. Палатки у них большие, человек на сорок, от этого лагерь компактнее смотрится. Тренерская палатка от игровой почти ничем не отличается, только флажок с гербом на ней сверху. Простенько все, без затей. Столовая палатка тоже крытая, длинная, с окошками, а не просто навес, как у нас. Первый раз иностранный лагерь вижу, до этого только картинки смотрел в тех книжках, что Дмитрий Всеволодович с собой возит. Интересно было бы в немецком лагере побывать, полюбопытничать, как там у них все устроено. Может быть, Дмитрий Всеволодович в какой-нибудь день нанесет немецкому тренеру визит и меня с собой возьмет? Только вряд ли, наверное. В игре сейчас момент острейший, сантименты с противником разводить не время. Это когда затишье, или договоренность о перемирии, или взаимные перегруппировки и замены, тогда да, тогда с подопечным противником добрососедские отношения завязываются. А еще интереснее бывает, когда отряд с чужой игрой пересекается. Петр Максимович, староста наш, рассказывал, что когда они из резерва шли на турок, то рядом с ними датский отряд совершал фланговый маневр в игре против греков. Так и маршировали вместе километров двести по Украине, едва за это время игровую подготовку не утратили от развеселого совместного шествия со скандинавами.
Прошел я к князю спросить, не будет ли распоряжений. Дмитрий Всеволодович над большой картой сидит, с линейкой, с циркулем, на бумаге вычисления делает, весь лист уже исчеркал.
Мне велел подготовить донесение главному тренеру об итоге передвижения за день, это пока все. Только донесение я уже полчаса как отправил, Дмитрий Всеволодович давно уже привык, что обычную ежедневную работу я сам делаю, а сегодня вот запамятовал, распоряжение дал, как в первые дни моей службы у него. Не в себе наш князь, всю ночь, поди, спать не ляжет, будет гонцов ждать и стрелочки на карте рисовать. Тяжело тренеру, огромная ответственность. И за своих нападающих переживает Дмитрий Всеволодович, как бы экзамен за них держит.
Я в своей клетушке тоже до глубокой ночи просидел. В два часа прибыл посланец от главного тренера, Дмитрий Всеволодович позвал меня ответ писать.
Ночь выдалась темной, и Петр Леонидович неожиданный маневр применил: подключил к пасу две полусотни резервных полузащитников, по четыре часа каждая смена. Отлично придумано, полузащита, хоть и намного медленнее мяч покатит, зато в темноте надежнее; и из ямы, если надобность случится, все вместе легко мяч вытащат. Интересно, это заранее было предусмотрено или Петр Леонидович в последний момент переиграл? Это вообще явление для игровой науки новое получилось. Обычно длинный пас тренеры в пределах одного светового дня стараются сделать, а сверхдлинные, на четыреста или пятьсот километров, летом делают, когда ночи лунные. А у нас и тут по-своему вышло. В том же письме предписание на завтра: разделиться на два отряда по пятьсот человек, остальных выставить немцам в задержку и со всей возможной быстротой продвигаться к Берлину. Выступать приказано на рассвете.
У Дмитрия Всеволодовича, пока он письмо читал, несколько раз выражение лица менялось. Сначала недоумение, потом сразу восхищение, когда о полузащитниках в ночной передаче речь зашла. А когда предписание прочел — досада. Оно и понятно — до Берлина еще почти триста километров, рано нам на штурмовые отряды делиться. На полутысячи обычно поближе к воротам разбегаются, чтобы противник до последнего момента не знал, которая из них мяч получит и по воротам ударит. А с такого расстояния на ворота набегать смысла нет. Игроки зря устанут, а немцы либо догнать, либо другим защитным отрядом перехватить успеют. Забыл, видно, Петр Леонидович, что не в Европе он играет, что команда наша хотя и самоотверженная, в ближнем бою бесстрашная, но на большом пространстве медлительная и неповоротливая.
Вскочил Дмитрий Всеволодович, по палатке прошелся. Потом остановился, треснул кулаком в палаточный опорный столб.
— Ничего не выйдет! Все равно что за волосы себя поднимать! Садись, Прокофьев, пиши ответ!
Продиктовал мне Дмитрий Всеволодовч донесение главному тренеру. Князь полагает выполнение предписания совершенно невозможным, просит перенести полутысячное разделение натрое или четверо суток. Также князь высказывает главному тренеру совет: вообще пока что не делить наш отряд, а продвигаться к воротам целиком. Напоминает, что соединение наполовину состоит из новобранцев, немцы быстро сообразят, что и наше разделение, и продвижение есть всего лишь обманный маневр и больших сил нам в опеку не отрядят. Лучше уж, по совету князя, двигаться по направлению к воротам со средней скоростью, так мы, по крайней мере, почти то же число немцев собой связываем; а нанесение удара следует, по его мнению, поручить более подготовленным игрокам.
Писал я ответ и диву давался — Дмитрий Всеволодович, который всегда был рад в схватку лезть и на передний край игры всей душой стремился, ради общего успеха готов замедлить продвижение, взять себе скромную роль отвлекать в сторону значительные немецкие силы, а саму атаку на ворота предоставить другим. Вырос как тренер князь наш, всю игру видит, а не только свой участок. Сейчас, я уверен, он уже и главным тренером справился бы.
Князь дал мне отбой и стал готовиться ко сну.
Теперь, говорит, я за нашу передачу спокоен.
А я отчего-то не очень спокоен. Мало ли что на чужой территории случиться может. Всю ночь я ворочался, только под утро задремал. В семь часов встал, а Дмитрий Всеволодович уже на ногах, умытый, бодрый.
— Есть ли вести? — спрашиваю.
— Пока нет, — отвечает.
Спокоен князь, на себя вчерашнего не похож. Будто наперед знает, что все хорошо будет.
От немцев снова посланец: не секрет ли, в котором часу мы выступаем. По-русски немецкий ассистент хорошо говорит, даже акцента почти не слышно. Обязательно надо и мне выучиться, чтобы перед противником не стыдно было. У нас только Ярыжкин свободно по-ихнему лопочет. Удивительно, как эдакий валенок целый иностранный язык сумел выучить. А может, вовсе и не валенок он, а прикидывается? Эдаким дурачком шпионов ловить сподручнее. Дмитрий Всеволодович тоже неплохо по-немецки говорит, но с неприятелем всегда через переводчика переговоры ведет, а на немецком языке только с обозревателями и местными жителями общается.
Насчет выступления Дмитрий Всеволодович отвечает: не секрет, дескать, через три часа.
Через три? Не спешит наш князь. Даже гонец переспросил, верно ли он понял? Верно, верно, князь подтверждает, около десяти часов по среднеевропейскому времени трогаемся.
Непонятно. То ли игрокам отдохнуть князь дает, то ли от главного тренера предписаний хочет дождаться. Так ведь Петька сейчас на другом конце Германии, от него донесение теперь целый день идти может.
Не спеша собрались, построились на марш, зашагали. В пути нас Петькин гонец догнал. Вместе с ним — курьер из центрального отряда от князя Баратынова. Привезли сразу несколько писем с информацией о продвижении, с планами согласования, но самое главное — новости про пас. К утру мяч почти на триста километров продвинулся. Полузащитники с ночной работой в целом справились, но с большой задержкой, и теперь продвижение мяча уже на четыре с половиной часа запаздывает.
