— Богохульство — это только один из длинного списка моих грехов.
— Да, но именно этот грех Господь может тебе не простить.
— Он не простит мне очень многое, — пробормотал Роб, сплевывая в озеро, чтобы избавиться от уксусного привкуса во рту. — Могла бы и предупредить.
— Ты тоже мог бы меня предупредить, — ответила Элспет, пристально глядя ему в глаза.
Речь шла уже не о вине. Совершенно неожиданно разговор полностью сменил направление. Элспет намекала на страсть, вспыхнувшую между ними накануне вечером.
Как это у женщин получается?
Роба охватило раздражение.
— Я знаю, что по твоему мнению я тебе что-то должен, — произнес он, — но, клянусь, я понятия не имею, что это такое. — От недовольства самим собой его голос прозвучал гораздо резче, чем он того хотел. — Я тебя ни к чему не принуждал, девушка.
Она крепко сжала губы в тонкую линию.
— Ты хочешь сказать, что то, что произошло между нами, случилось против твоей воли? — спросил Роб.
Элспет продолжала молча смотреть на него.
— Если ты ожидаешь, что я стану перед тобой извиняться, то тебя ожидает разочарование.
Элспет не произнесла ни слова, но если бы глаза могли метать настоящие молнии, то он был бы уже мертв.
— И если мне представится возможность это повторить, то можешь не сомневаться, девушка, я ее не упущу.
— Не волнуйся, Мак-Ларен. — Ее голос прозвучал чересчур нежно. — Вряд ли эта ситуация повторится.
Элспет уселась на скамью и уставилась на темную воду, полностью игнорируя его присутствие.
— Что ж, — неуверенно произнес Роб, — так тому и быть.
Он подозревал, что это попытка выдать желаемое за действительное. Он никогда не умел ориентироваться в загадочном женском мире. Женщины всегда стремились заглянуть в душу мужчины и узнать не только о чем он думает, но и что чувствует.
Если бы мужчины сами могли это понять!
Когда Фиона впервые спросила у него, какие чувства он к ней испытывает, Роб совершенно честно ответил, что никаких.
— Этого не может быть, дурачок, — рассмеявшись, ответила она. — Просто ты не знаешь, как эти чувства называются.
И Фиона кое-что ему объяснила.
Это ощущение в животе, возникающее всякий раз при ее появлении, называется волнением. Тепло в груди означало, что он счастлив. А когда Роб сказал, что его сердце как будто стискивает чья-то рука, Фиона улыбнулась.
— Это любовь, Роб, — прямо сказала она. — Ты меня любишь, и твое сердце это знает. Так что позволь всем остальным частям твоего тела раз и навсегда признать этот факт.
Он ее любил. Это стало для него открытием.
Но теперь, когда Фионы не было рядом, Робу приходилось в полном одиночестве бороздить глубины собственной души. Дирхаунд понял, что колбаски закончились, и отошел от него, чтобы устроиться рядом с Элспет. Пес положил голову ей на колени.
— Ты ему нравишься, — заметил Роб.
— Я рада, что хоть кому-то нравлюсь, — отозвалась Элспет, погладив Фингала по голове.
У Роба сжалось сердце. Нет, это не означает, что…
— Ты нравишься мне, — услышал он свой голос, раздавшийся раньше, чем он успел как следует подумать. — Ты мне очень нравишься.
Губы Элспет дрогнули, но она удержалась от улыбки. Вместо этого девушка закатила глаза.
— По тебе этого не скажешь.
— По тебе тоже. Я не забыл, что ты меня ненавидишь, — произнес Роб, нащупав способ исправить ситуацию. Но почему она поцеловала его после того, как сообщила о своей ненависти? — Ты всегда целуешь мужчин, которых ненавидишь?
Элспет сдвинула брови.
— Я совсем немного тебя ненавижу.
— Нет, насколько я помню, ты сказала «очень, очень сильно».
Когда она его поцеловала, признавшись в своей ненависти, Роб был не на шутку удивлен. Может, Элспет Стюарт точно так же затруднялась сформулировать свои чувства, как и он?
Она отвела глаза и неожиданно поинтересовалась:
— Почему Ангус назвал свою собаку Фингалом?
Роб понял, что она отчаянно пытается сменить тему. Ответ напрашивался сам собой. Все знали, что согласно легенде Фингал был гигантом. Как и лохматый серый Фингал рядом с ними. Но Роб решил пойти Элспет навстречу.
— Видишь ли, Ангус обожает легенды, — сказал он. — А поскольку Фингал имеет непосредственное отношение к озеру Ерн, Ангус счел за лучшее обеспечить своего героя блохастым и лохматым тезкой.
Элспет закрыла руками уши собаки.
— Тс-с! Он обидится.
— Ты не моргнув глазом сообщаешь мне о том, что ненавидишь меня, но тебя волнуют чувства собаки?
— Понимаешь, Мак-Ларен, мне нравится эта собака. — Элспет приподняла бровь. — Кроме того. Фингал не похищал меня со свадьбы.
Пес повернул голову и запечатлел на ее щеке слюнявый собачий поцелуй, прежде чем она успела ему помешать. Элспет, хохоча, обняла Фингала за шею.
Роб не думал, что когда-нибудь будет завидовать собаке. Но внезапно ему ужасно захотелось поцеловать эту гладкую щечку и вызвать смех у ее хозяйки. Ах да, еще почувствовать у себя на шее ее руки.
— Не поощряй его, — предостерег Роб. — А то он сейчас оближет тебе и вторую щеку.
Элспет вытерлась рукавом.
— А какая связь между тем, другим Фингалом, я имею в виду героя, и озером[4]?
— Ты из тех, кто увлекается фантазиями?
— Ты видел, как я себя вела, столкнувшись с волчьей стаей. Так что ты знаешь, что я не принадлежу к числу тех, кто витает в облаках.
Роб кивнул.
— Ты умеешь сохранять хладнокровие, это уж точно. Просто я считаю, что такие сказки приятнее слушать, находясь на суше. Я имею в виду историю о водяной лошади.
— О водяной лошади? — Лунный свет посеребрил черты Элспет. Ее глаза вспыхнули. — Я обожаю древние легенды. Расскажи, пожалуйста.
Если бы она с такой же мольбой во взгляде попросила его пешком перейти через озеро, Роб постарался бы исполнить ее просьбу.
— Я не менестрель, как ты понимаешь, но попытаюсь. — Он налег на руль, чтобы баркас продолжал идти по прямой линии посередине узкого озера. — События, о которых я тебе расскажу, произошли давно, когда мир был юн и волшебные существа встречались на каждом шагу… совсем как… — Роб порылся в памяти в поисках поэтического сравнения, наподобие тех, которые использовали менестрели, но смог найти только собственный, далеко не поэтический оборот: —…как клопы.
