— Ни бирки с именем, — произнес он. — Ни номерного знака. Карманы проверили?
— Пусто, — сообщила Стаблер.
— В кармашке для бирки с именем тоже пусто. Видишь?
Он указал на маленький прозрачный кармашек на груди ее куртки. Он был пустым.
— Бирку она могла и вытащить, — предположила Стаблер.
— И курка может быть не ее, — добавил Прибен. — Может, это чужая куртка.
— А бирку с именем зачем вытаскивать? — спросил он.
— Да что, блин, происходит? — поинтересовалась Стаблер. — Нес, что? По-твоему, ты террористку завалил? Что, мать твою? Ты это имеешь в виду?
— Это сотрудница станции. Местная, — сказал Прибен.
— Мы этого не знаем.
— Мы знаем, что ты ее так сильно напугал, что она упала в яму и размозжила себе голову, — произнес Прибен.
— Цицеро… — начала Стаблер.
— Что? — спросил он.
— Цицеро говорит, что обсудит это с тобой, как только закончим проверку Айбёрна, — сдержанно произнесла она. — Может, хватит уже слепо следовать инструкции. Я имею в виду, стрелять в сотрудника станции.
— Ты знаешь, что все было не так, — сказал он. — Фрик-си, Карин! Я же показал тебе запись. Красный цвет. У нее было оружие.
— Что-то этого оружия нигде не видно. Мы его нигде не нашли.
— Ты же видела его!
— Я видела нечто неразборчивое. Какую-то тень. Возможно, ее руку. Факел.
Она смотрела на него. По ее лицу нельзя было сказать, что она хочет помочь ему. Они все чувствовали его напряжение. Словно не знали его. Словно это был не он.
— Но мы же не знаем, кто она, — продолжал он глупо оправдываться.
Он встал и, сжав кулаки, чтобы унять дрожь в руках, пошел прочь. Пинком он распахнул дверь в туалет, затем захлопнул ее за собой. Он посмотрел на окна-квадраты, испускающие бесцветный дневной свет, сетку, забитую мертвыми жуками. Одно окно — самое последнее — отличалось от других. Жуки валялись на полу под подоконником. И стояла вонь, прикрытая запахом хлорки.
Он снял антиблики и принял перед треснутым зеркалом боевую стойку. Из зеркала на него смотрело исхудавшее бледное лицо. Загар исчез, голубые глаза потускнели. Он выглядел как безумец.
— Кто бы ты ни был, — произнес он, — и как бы тебя ни звали, прекрати. Хватит, фрикинг-си меня! В буквальном смысле. Ты должен остановиться. Я не могу думать! Не могу сконцентрироваться! Фрик-си, парень!
Он глубоко вздохнул, затем еще раз, с силой втягивая воздух, пытаясь справиться с охватывающим его паническим страхом.
— Я не испугался, — прошептал он. — Нет же. Никогда. Я просто в полном изнеможении. Я готов. Не напуган. Я никогда не бываю напуган. Фрик-си ты делаешь со мной? Ты такой фрикинг-си малыш, что заражаешь меня своим страхом? Он во мне, парень! Он протекает в меня! Это ты? Ты так сильно фрикинг-си перепуган всем этим? Тогда убирайся! Проваливай фрик-си из меня! Ты слышишь, что я сказал! Проваливай и оставь меня в покое, чтобы ситуация была у меня под контролем!
Еще один глубокий вдох.
— Я должен делать свою работу. А ты, похоже, не даешь мне нормально выполнять ее. Ты фрикинг-си меня. Если это связано с процессом, тогда его нужно остановить. Все, баста. Конец. Скажи им. Скажи, чтобы тебя выдернули из меня.
Никто не ответил, но змея страха у него в животе снова завязалась узлом.
— Я чуть не пристрелил девчонку. Я чуть не пристрелил ее, потому что ты сводишь меня с ума. И вот результат — разбитая голова. Она же могла умереть.
Никакой реакции.
— Ради всего фрик-си! Ты слышишь? Ты там, внутри?
— С кем, черт подери, ты тут болтаешь? — Стаблер стояла у входа в туалет, придерживая дверь открытой. Ее теперешнее выражение лица ему нравилось еще меньше, чем прежнее.
Она сделала шаг в его сторону:
— Блум, с кем ты разговариваешь?
— Ни с кем. С собой.
— Что, блин, с тобой происходит?
— Ничего.
— Нес, не вешай мне лапшу на уши. Я должна знать. Что с тобой происходит?
— Я… ничего. Совсем ничего. Я в полном порядке. В отличной форме.
Стаблер покачала головой.
— Никогда бы не подумала, что такое может случиться с тобой, — произнесла она. — Именно с тобой. Слышала, иногда люди ломаются, попадая в горячую точку, и часто ломаются такие, от кого уж никак этого не ожидают. Но я никогда не подумала бы, что такое произойдет с тобой.
— Я не сломался.
— Ну, тогда я даже и не знаю, как назвать это дерьмо, что с тобой происходит, — проговорила она. — Блум, мы едва прибыли на место, а ты уже стреляешь по гражданским.
— Не совсем так, — заметил он.
— Тогда как, чтоб тебя?
— Не совсем так, — повторил он. — Это не то, что ты думаешь.
— Ты облажался. Тебе не следовало соваться сюда. Такое впечатление, что ты никогда не летал на вертолете. Когда я увидела тебя, ты облажался первый раз, и теперь то же самое. Нес, ты не имеешь права так поступать с нами. Не имеешь права.
— Я в порядке.
— Ой не надо! Что на этот раз? Опять наркотики? Ты же вроде завязал.
— Это не…
— Нет, не в порядке. Ты еле передвигаешь ноги, и выражение лица у тебя… Ты даже говоришь со мной по-другому — не как всегда!
— Карин…
— Заткнись, Нестор! Я собираюсь поговорить с Цицеро. Хотя нет. Поговорить с ним придется тебе. От этого уже не отвертишься. И придется сдаться, чтобы тебя эвакуировали прежде, чем ты убьешь кого-нибудь из нас.
— Нет…
— Нес, так надо, и для тебя же будет лучше, если ты сделаешь это добровольно. Вероятно, пройдешь комиссию, они разберутся, что к чему, и потом вернут тебя на действительную службу. Но если это будет исходить от меня, ты уже не вернешься. Тебя уволят на гражданку.
В дверях за ней показался Прибен. Он окинул их подозрительным взглядом.
— Бигмаус что-то нашел, — сообщил он.
Бигмаус сидел в аппаратной за центральным компьютером.
— Список персонала. — Он кивнул на монитор. — Был спрятан в одном из административно-хозяйственных файлов.
Он провел пальцами по сенсорному экрану, открывая четыре ряда окон с короткими заголовками и информацией, содержащей биологические параметры.
— Семнадцать постоянных обитателей, — сообщил он.
— Здесь не указаны дети, — заметила Стаблер, — но похоже, что дети у них есть.
— Значит, список неполный, — проговорил Прибен.
— Возможно, здесь указаны только сотрудники, — предположил Бигмаус. — Вот, видите? Анни-Мари Так. Указано, что у нее двое детей, но их фотографий нет.
