Алекс широко улыбнулся.
— Мне нравится ваш творческий союз. В нем чувствуется живая искорка спонтанности. А еще я вам завидую… Вы побывали во Франции, вас запомнили там как победителей.
— Ну это вряд ли, — улыбнулась в ответ Кэй. — В наше время у людей столько проблем, что на следующий день они уже и не вспомнят имена из газетной колонки на последней странице.
— И все-таки вам удалось стать пусть небольшой, но зато яркой частичкой культурной истории Франции. А вот я еще ни разу не бывал в этой стране, хотя мечтаю еще с тех пор, когда жил в Америке, но все как-то не получалось… Сначала семейные проблемы, потом переезд в Будапешт, открытие галереи, обустройство жилья… Потом еще мамина депрессия… Если бы не ваша цветочная терапия, не знаю, как бы мы с ней справились.
— Да какая там терапия, — скромно возразила Кэй. — Я только привезла ей пару раз букет колокольчиков.
— Но именно с них и началась ее карьера популярной художницы! Подумать только, всего за каких-то полтора месяца о ее картинах узнал весь Будапешт!
— А вот это уже ваша заслуга. Это ведь вы владелец галереи современного искусства.
— Но без вас в ней никогда бы не было маминых картин. Я вам очень благодарен за то, что вы сделали ее счастливой. Если когда-нибудь решите попробовать свои силы в живописи, милости прошу в мою галерею. Да, кстати, чуть не забыл… Я ведь хотел пригласить вас на выставку молодого французского художника. Она открывается на следующей неделе. Уверен, вам понравится. Он пишет в основном пейзажи и цветы.
— Цветы? — встрепенулась Кэй. — А какие именно?
— Разные. И помпезно возвышающиеся над фарфоровыми вазами, и цветущие на зеленых лугах…
— А фиалки? — взволнованно перебила его Кэй.
— Фиалки? — растерялся Алекс. — Не знаю. Если честно, я видел еще не все его картины, их привезли только вчера. А почему вас интересуют именно фиалки? — удивленно спросил он и тут же просиял, широко раскинув руки. — Господи, и что это со мной такое? Как же я сразу не догадался? Это же название вашего магазина!
— А как зовут этого француза? Откуда он? Из какого города? Из Парижа, Динана или какого-то другого? — сыпала вопросами Кэй.
Алекс наморщил лоб, видимо прилагая усилия, чтобы вспомнить хоть какие-нибудь сведения о заинтересовавшем Кэй художнике, но так ничего и не вспомнил. Он виновато развел руками.
— Я не помню, извините. У меня вообще плохая память на имена. Да и насчет города тоже не знаю. Нужно спросить у администратора.
В напряженном взгляде Кэй промелькнуло сначала облегчение, потом разочарование.
— Что такое? — забеспокоился Алекс. — Я вас расстроил?
— Не берите в голову, — ухмыльнулся Ласло, внимательно прислушивавшийся к их разговору. — Это не из-за вас. Все дело в том, что этот новоявленный талант — француз. Да к тому же пишет цветочки. Если бы вы сказали, что среди его картин есть и фиалки, то она прямо сейчас помчалась бы к вашему администратору, чтобы узнать имя художника. Помчалась бы без оглядки. Пешком, не на «харлее». А вот я отсюда уеду именно на нем. И если ты не хочешь топать до города в такую жару, даю тебе десять минут, чтобы закончить набросок этой лужайки, — повернувшись к Кэй, сухо проговорил Ласло и пошел к мотоциклу.
Алекс проводил его недоуменным взглядом.
— Что это с ним? Я что-то не то сказал? — пробормотал он. — Я только хотел пригласить вас на выставку… И его тоже. Наверное, нужно ему объяснить, что я имел в виду вас обоих.
— Забудьте, Алекс, — слабо улыбнулась Кэй. — Это не из-за вас. И не из-за приглашения. Это все наши старые перепалки. Как всегда, на пустом месте. — Она вздохнула и огляделась. — Вы извините, что так получилось… А насчет лужайки не беспокойтесь, я обязательно придумаю для нее что-нибудь оригинальное. Хотя я и не успела сделать набросок, но у меня хорошая память, так что ваши владения запечатлелись в ней в мельчайших подробностях. Я позвоню, как только у меня появится какая-нибудь идея, и мы ее обсудим. Да, передавайте привет вашей маме, и тетушке тоже. У меня на днях должны появиться роскошные герберы, я обязательно привезу каждой по букету.
Она пожала руку Алексу и направилась к калитке. Осторожно выглянув на улицу, Кэй увидела возле мотоцикла нервно расхаживавшего взад-вперед Ласло.
— Там Алекс интересуется, что это с тобой такое, — тихо сказала она, неторопливо приблизившись к нему. — Может, вернешься и объяснишь?
— Лучше я объясню это тебе! — запальчиво откликнулся Ласло. — Хотя, наверное, ты и сама догадываешься.
Кэй невозмутимо пожала плечами.
— Как ни странно, нисколечко. У меня сегодня проблемы с сообразительностью.
— И не только сегодня! Эти проблемы у тебя с тех пор, как ты вбила себе в голову, что непременно должна стать женой французского живописца. Сдувать с него пылинки, позировать для его шедевров и с гордо поднятой головой появляться на всевозможных выставках, при каждом удобном и неудобном случае напоминая окружающим, что ты супруга признанного гения современного изобразительного искусства. — Ласло прошелся перед ней, картинно вздернув подбородок и переставляя ноги, словно цапля.
Кэй рассмеялась, одновременно сокрушенно покачивая головой.
— Господи, Ласло, и откуда только у тебя все эти выдумки? Неужели ты приехал сюда только для того, чтобы опять напомнить мне о Фабьене?
— Можно подумать, что ты когда-нибудь забывала о нем, — проворчал Ласло. — Ты же сама призналась в том письме на диктофоне… Даже после ночи со мной все равно думала о нем.
Кэй смущенно опустила взгляд.
— Это было давно.
— Ну да, — иронично хмыкнул Ласло. — Еще скажи: и неправда.
Кэй не ответила. Ласло тут же подскочил к ней, обличительно выкрикивая:
— Вот видишь! Ты даже не возражаешь! Тебе даже нечего сказать! Потому что понимаешь: я прав! Потому что знаешь заранее — сколько бы времени мы ни провели вместе, ты все равно не сможешь выкинуть его из головы! Хотя тебя в его башке давно уже нет… Ведь он давно уже устроил, и, надо думать, неплохо, свою личную жизнь. А ты все продолжаешь грезить о нем, как последняя идиотка! И даже не понимаешь, что этими грезами губишь себя! Лишаешь себя последнего шанса стать хоть немного счастливее!
Он умолк, чтобы перевести дыхание. А Кэй присела на мотоцикл, сняла куртку, поправила тонкие бретели черного топа и окинула ничего не выражающим взглядом проезжавшую мимо машину.
— Жарко сегодня… Даже здесь, за городом, — отрешенно проронила она и, заметив удивление во взгляде Ласло, попросила: — Отвези меня обратно, к магазину. — И добавила после паузы: — К ювелирному.
Ласло недоверчиво покосился на нее.
— Это что, шутка?
— Нет, я серьезно. Ты только посмотри, какое пекло… У меня даже нет сил вести мотоцикл.
