Вечером победу отметили шампанским. Лорд Бакберри блистал остроумием, леди Треверс в сотый раз пересказывала свои ощущения («У меня так билось сердце, что я чуть не оглохла!»), Мерчисон сиял, как начищенный пенс, Джессика смеялась и не сводила влюбленных глаз с Джонни, а Джонни любовался ею и старался не думать об окончании путешествия.
И потянулись дни, полные великолепного безделья, солнца и любви.
Ночи Джонни и Джессика проводили вместе. То в ее каюте, то в его. Они старались не спешить. Они изучали друг друга, узнавали все новые и новые подробности, радовались и удивлялись, не сводя друг с друга влюбленных глаз.
Дни были полны дружеских бесед, дурацких игр, без которых не обходится ни один круиз и которые совершенно не раздражают, когда вы в круизе…
Лорд Бакберри и леди Треверс вели себя, словно добрые старые родственники молодых влюбленных, а Мерчисон украдкой вздыхал по Джессике и даже начал писать стихи.
По ночам океан горел изумрудными и серебряными огнями, звезды на небе уже мешали друг другу — так их было много, и Джессика чувствовала себя совсем юной и влюбленной девочкой…
Через две недели «Королева Виктория» пришвартовалась в Кейптауне. Здесь стоянка была долгой — кораблю требовалось заправиться, поменять масло, вновь наполнить баки пресной водой и запастись продуктами — из Кейптауна им предстояло проплыть более шести тысяч километров до Рио без заходов в порт.
Джонни отправился в город, чтобы заказать столик в ресторане — и первый, кого он встретил на улице Кейптауна, был громила Боб. Джонни он обрадовался, как родному, затащил его в первый попавшийся бар, где и принялся изливать душу. Через полчаса Боб мирно уснул за стойкой, а Джонни, отягощенный многими знаниями, поспешил на корабль. Краткий военный совет в каюте лорда Бакберри постановил: нечего испытывать судьбу, надо лететь в Рио на самолете. Джонни полетит по своим документам, Джессика рискнет и притворится, что она — Элисон Руис…
Сборы были быстрыми и торопливыми. После сердечного прощания с их лордствами и заверения, что они обязательно приедут в Англию, Джонни Огилви и Джессика Паркер осторожно спустились по трапу «Королевы Виктории» в последний раз и прошмыгнули в такси, которое и доставило их в аэропорт.
Рейс в Рио Джессика ждала в дамской комнате, а Джонни в баре. Таможенный и пограничный контроль они прошли на удивление легко, и уже в самолете Джессика страстным шепотом сообщила:
— Клянусь, приеду сюда еще раз! Африка мне очень понравилась… но в следующий раз я не хочу отвлекаться на бандитов. Возьмешь меня с собой, Джонни?
Невинный вопрос неожиданно выбил Джонни из колеи. Молодой человек нахмурился, словно туча, и мрачно процедил:
— Джесс, давай не будем о будущем, а? Возможно, у нас его и нет вовсе…
— Вот это да! Джонни, я тебя не узнаю. Где твой боевой настрой, где вера в победу?
— Джесс… А ведь ты про меня ничего не знаешь.
— Ну кое-что мне известно. Например, на левой ягодице у тебя шрам и татуировка в виде…
— Я серьезно. Ты рассказала мне о себе, но ни разу не спросила, кто я такой, откуда взялся и почему не могу вернуться в Штаты.
Джессика помрачнела и откинулась на спинку кресла.
— А если я спрошу, ты расскажешь или ограничишься загадочным молчанием? Джонни, я и сама предпочитаю свободу, и в других ее не ограничиваю.
— Даже если это смахивает на безразличие?
— Хочешь поссориться? Давай, валяй. Все равно через несколько часов наше совместное путешествие подойдет к концу. Даже лучше, если мы расстанемся в ссоре. Не так обидно…
— С чего это ты взяла, что мы расстанемся через несколько часов?
— С того, что паспортный контроль я прошла без всяких осложнений — значит, и из Рио смогу улететь или уплыть без помех.
— Во дает! Сравнила — Африка и Бразилия! Для африканцев все белые на одно лицо, это всем известно.
— Расист!
— Вовсе нет. Просто это правда. То же самое в Китае, в Японии — они просто не различают черты лица белых людей, как мы не особо разбираемся в китайцах.
— Ты хочешь сказать…
— Что расслабляться не стоит. Нам осталось совсем чуть-чуть — Хесус переправит нас в Венесуэлу, оттуда доплывем до Пуэрто-Рико и распрощаемся. Я вернусь обратно, ты потихоньку переберешься на материк.
— И сяду в тюрьму, если верить твоим словам.
— Во всяком случае тебе там помогут. У тебя есть друзья…
— Мне казалось, у меня есть ты!
— Джесси…
— Нет, все правильно. Я просто немного размечталась. Пора возвращаться в мир реальных людей. Ничего, на Багамах я наконец-то отдохну по-настоящему, познакомлюсь с хорошим человеком, мы станем встречаться…
— На Багамы летают не за этим, уж поверь.
— Я тебя не слушаю! Найду себе банкира или адвоката…
— О, адвоката давай. Тогда он и мне поможет по знакомству.
— Вот еще! Стану я знакомить своего адвоката с таким босяком! Нет уж, если мы еще встретимся, я сделаю вид, что я тебя не знаю. А на Рождество мы улетим в Европу…
— Только это будет через год, не раньше, потому как меньше чем на десять месяцев тебя не посадят…
— Гад ты, Огилви!
— Ты тоже ничего.
— Ну и не смотри на меня!
— Больно надо. Я и разговаривать с тобой не буду, не то что смотреть…
Джессика сердито отвернулась к иллюминатору и стала рассматривать пейзаж — облака, облака и еще много облаков.
Как ни странно, но они так и промолчали до самого Рио. Уже в аэропорту Джонни мрачно поинтересовался:
— В гостиницу поедешь или сразу со мной?
— С тобой.
— Учти, там может быть опасно.
— Но ты же идешь.
— Я — не блондинка детородного возраста.
— Фу, как противно ты это сказал! А куда мы идем?
— В фавелы. Это трущобы по-ихнему. Бедные районы. Говорят, туда даже полиция не суется.
— Это хорошо. К полиции я теперь испытываю двойственные чувства. Поехали.
Водитель такси, неплохо говоривший по-английски, высадил их за квартал от трущоб и наотрез отказался ехать дальше. Смерив Джессику мрачным взглядом, добавил:
— Я бы на вашем месте и дамочку оставил здесь. Мутное место эти фавелы. Я сам здесь родился — но ни малейшей ностальгии по малой родине не испытываю.
Джонни и Джессика пошли по растрескавшемуся тротуару, с любопытством оглядываясь по сторонам.
На первый взгляд фавелы ничем не отличались от любого бедного района в любом городе любой страны. Двух-, трехэтажные домики, длинные обшарпанные бараки, пустыри, заваленные ржавым железом, машины без колес и начинки…
