– А вон, гляди, отвал – там у них прииск был. Долго выкуривали.
Тут уж Лека оглядывается:
– Я думал, у них под землей ходы. В одну нору залезть, хоть на том же прииске, – и разматывай до самого сердца?
– Шустрый, – вроде как даже одобрительно хмыкает Кэл. – Обрушат свод на голову, мало не покажется. Не, поверху – оно надежнее.
Перешли ручей – разноцветная галька и крохотные, сверкающие на солнце водопадики. Вскоре начался лес: густой, мрачный.
– Мохнач, – бросает десятник. – Гляди в оба.
Лека передергивает плечами. На пустоши было поспокойней. А здесь – незнакомые, бог весть что означающие лесные звуки, какие-то щелканья, тявканья, подвывания… поди угадай, мирное зверье или хищник, а то и вовсе нечисть какая! Рука сама ложится на рукоять ножа. Глаза шарят по сторонам, каждое колыхание темных еловых лап отзывается острым холодком тревожного предчувствия. Но время идет, ноги уже гудят, все-таки свои две – не конские четыре, мохнач раздается, редеет, отряд выходит на отлогую луговину, сбегающую к реке, и капитан командует привал.
Лека почти без сил валится на траву.
– Что, – насмешливо кидает десятник, – пешедралом не привык?
– Привыкну, – сквозь зубы отвечает Лека.
– Вот это правильно, – роняет невесть как очутившийся рядом капитан. – Ну хорошо, Кэл, сегодня пусть отдыхают. А то до боя дойдет, а они на ногах не держатся.
Лека привстает, спрашивает:
– А дойдет до боя? Пока, вон, тишь да гладь.
– Здесь мы вычистили, – отвечает Кэл. – Но могут засаду устроить. Почему, думаешь, приказ доспехов не снимать? А к вечеру пойдут места самые что ни на есть дикие.
– Так что, – присоединяется к разговору Серый, – ночевать будем на вражеской земле?
– Поглядим, – пожимает плечами Кэл. – В нашем деле глупо загадывать.
– А река та же? Это мы срезали, что ли?
– Другая река, – лениво отвечает десятник. – Тут рек, что в дрянном трактире тараканов. Теперь по берегу пойдем, легче будет.
Пройдошистого вида парень разносит хлеб и мясо, присаживается рядом, развязно подмигивает:
– Откуда, новички?
Лека отвечает коротко и недружелюбно: парень ему не глянулся.
– Корваренский Университет, слыхал?
– Эт что, уже вагантов берут?
– Мы же здесь. Делай выводы.
– А сами-то из каких краев?
– Из тех, где нас сегодня нет, – бурчит Серый. – Отвали, серьезно тебе говорю. Не до тебя.
– Гордый, да?
– Устал, – Серега жует, откидывается на спину. – Хочешь познакомиться, подходи завтра.
– Что, слабак? – Приставала ехидно ухмыляется.
– Если подраться, тоже завтра, – лениво отвечает Серый. – Уж извини.
– Драки в отряде запрещены, – жестко сообщает Кэл.
– Тем лучше, – усмехается Лека. – Не придется каждому полудурку показывать, кто слабак, а кто еще слабее. Серж, у тебя вроде фляга полная была, дай хлебнуть.
Серый молча протягивает флягу.
– И мне, – торопится приставала. Ишь ты, как не слышал…
– Там вода, – ворчит Серега. – Сходи к реке. И дай нам, в конце концов, отдохнуть спокойно.
– Зуб даю, не так уж они устали, – бурчит приставала, отойдя в сторонку. Смотрит: услышали? Десятник молчит, поглядывает с интересом. Лека опускает флягу, окидывает задиру долгим взглядом, пожимает плечами. Протягивает флягу Карелу:
– Будешь?
Карел берет молча. Он вообще с самой присяги ни слова не сказал. И это тревожит Леку куда больше, чем навязчивое внимание десятника Кэла и поленившегося назваться приставалы.
Второй переход дается легче. Барон останавливает отряд, когда солнце стоит еще высоко. Отряжает десяток на рыбалку, другой – за хворостом. Особо не таятся.
– Странно, – бормочет Серый, – бери нас тепленькими, что ли?
– Навряд ли… – Лека провожает глазами Кэла с четверкой бойцов: десятник проходит шагов двадцать по берегу и сворачивает в лес. – Караулы разводит, видел? Это мы барствуем, стыдно даже.
– Отрадно слышать! – Подошедший до странности тихо барон садится на траву рядом с лежащим Серегой. – Но вы, как я погляжу, не приучены к пешим переходам, а вечером в бой. Так что отдыхайте. Мне понадобятся ваши шпаги.
– Капитан, – Серый переворачивается на живот, – а как там, в подземелье? Драться в темноте? Или они уже заметили нас и сами придут?
– Не заметили, – уверенно отвечает барон. – И не заметят, пока мы не пройдем пару-тройку их ловушек. А свет будет, это я тебе обещаю. Драться-то приходилось?
– Нет.
– Плохо. Боишься?
– Боюсь.
– Каспар, а ты?
– Мне все равно. – Карел не поворачивает головы, он смотрит то ли на реку, то ли на заросший ежевикой другой берег… сидит, сгорбившись, уронив руки – не то устал без меры, не то мысли мрачные грызут. Капитан хмыкает. Спрашивает:
– У тебя самострел боевой?
– Охотничий, – все так же равнодушно отвечает Карел. – Легкий.
– Стреляешь-то как?
– Видал стрелков и получше.
Тонкие губы барона дрожат в чуть заметной улыбке:
– И много?
Карел молча пожимает плечами.
– Ну хорошо, давай поглядим. Эй, Берт!
На окрик опрометью подбегает парень, смотрит собачьим взглядом.
– Тащи самострел, ребята по разу стрельнут.
Берт кивает, убегает.
– Я и позориться не стану, – решительно заявляет Серега. – Извините, капитан. Сроду в руках не держал эту штуковину.
– Придется. У меня отряд стрелков.
– Значит, теперь у вас в отряде появился стрелок, который стрелять не умеет вовсе, – хмыкает Серый. А Лека тут же добавляет:
– Даже два. Ничего, если это не слишком сложно, мы научимся. Только поначалу, наверное, лучше не рисковать… Помашем шпагами, оно как-то привычней.
Барон смотрит на Леку с явственным одобрением. Подбегает Берт с самострелом, Карел берет неохотно, говорит:
– Из таких не приходилось. Как он… А, понял. – Взводит, бурчит: – Тугой, непривычно. Куда стрелять?
– Вон сосна на том берегу, видишь? В ствол сможешь?
– Смогу.
– А в ветку? Вон, в нижнюю?
– Попробую.
– Ну хорошо, пробуй.
Карел вскидывает самострел и стреляет. Не вставая, не целясь. Слишком уж привычным движением, Лека аж стонет про себя. У основания ветки вспухает облачко черного дыма, а Карел роняет самострел и хрипло ругается.
