Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
Когда Сашке исполнилось шесть лет, она привела ее в детскую студию при театре оперы и балета. Девчонку приняли сразу, вне конкурса. Тоже разглядели в ней что-то. И все бы это было очень хорошо, конечно, если б не сопутствующие этому обстоятельству огромные проблемы, которые ворвались в Сонину жизнь вместе с заботами о белых маечках и юбочках, тапочках и носочках, правильном распорядке дня и особом питании для юной танцовщицы. А время! Как приходилось безбожно-тревожно тратить время, чтобы не опоздать на занятия! Час на дорогу – туда, час на дорогу – обратно. И надо же еще сидеть и ждать по три часа, неприкаянных и утомительных, когда Сашка отзанимается в своей студии. Считай, весь день и прошел. Любимое состояние беззаботности грозило махнуть на прощание ручкой и улететь без возврата.
И опять ее выручила Мишка – спокойная, рано повзрослевшая старшая дочка. Соня и сама не заметила, как обязанность водить Сашку в балетную студию полностью перешла к ней. Тем более даже свои плюсы из этого положения образовались. Девочки возвращались домой поздно, и их практически ежевечернее отсутствие Соню вполне устраивало. Потому что можно побыть одной, «посидеть» внутри у самой себя, почистить слежавшиеся перышки несчастной «ярко выраженной интроверсии». А что с ней делать, если она есть, если она врожденная? Ничего и не сделать…
Потом, со временем, Соня и ее дочери вообще будто разбились на два противоположных лагеря, живущих по принципу мирного сосуществования: одна комната, большая, являлась Сониной неприкосновенной территорией, другая же, поменьше, – территорией дочерей. Лишь изредка Соня, словно спохватываясь, виновато заглядывала к ним в комнату, чтобы задать несколько риторических вопросов о том, все ли у них в порядке, и сама постановка этих вопросов уже не предполагала отрицательного ответа. «Да, мамочка, все в порядке», – в два голоса бодро отвечали девочки, будто соблюдая некий ритуал по подтверждению наличия у Сони ее материнского статуса. Конечно, Соня не забывала про свои обязанности матери и хозяйки, готовила еду, стирала и гладила детские вещи, раскладывала по полочкам, никуда не торопясь, сочетая домашние хлопоты с прогулками по магазинам, чтением, аэробикой, йогой, травяной ванной, маской для лица, телевизором… Да мало ли на свете приятных дел, когда никуда не надо торопиться и трястись от страха сделать что-то неправильно, когда дети не доставляют тебе особых хлопот!
А Машку Соня вообще привезла из отпуска. Она отдыхала одна в сочинском санатории, и случился у нее бурный красивый роман с прогулками на яхте, морем цветов, шампанским, ночными купаниями голышом и страстными объятиями. И банально, и смешно, и грустно… И неожиданно как-то. Она и сама не поняла, чего это ее так… Вообще-то она собиралась быть верной женой Игорю, навсегда и навеки. Хотя и умела нравиться мужчинам. И даже определенные усилия для этого прикладывала, определенно своекорыстные – надо же как-то утверждаться в мысли о своей женской состоятельности! Но дальше самих по себе усилий дело не заходило. Уверилась в том, что понравилась, и – стоп, уважаемый чужой мужчина! Чужой, он и есть чужой, и кто там разберет, что у него на уме… Может, он как раз и оттуда, из хамского мира? Зачем так рисковать? Спокойный и отлаженный семейный мир – он надежнее. Там теплое одеяло и каменная стена.
А в Сочи… То ли южный влажный ветер унес на время ее осторожности и страхи, то ли она по-настоящему влюбилась, но с ней произошло чудо: целых две недели она жила совершенно другой жизнью, наполненной незнакомым ей состоянием. Наверное, это была любовь. Та самая, из другого мира. Враждебного и хамского. По крайней мере, на книжную любовь она точно не походила. Слишком уж… плотская была. Можно сказать – яростно плотская. И не сказать, что Игорь в этом смысле был худшим партнером, но… Все равно не то. Да, все-таки она это была – любовь…
Позже, уже дома, поняв, что беременна, она решила оставить этого ребенка, несмотря на критический для родов возраст и на явное отсутствие материальных возможностей. Ребенок был для нее доказательством чего-то, а чего – она тогда и сама не понимала. Скорее всего – пусть и призрачным, но доказательством возможности другой жизни, настоящей, какая бывает у других людей, с искренней любовью, а не с каменной стеной, одеялом и надежным тылом. Так родилась Машка, маленький кудрявый конопатый ангел, которому в конце концов были рады все, и Игорь, и Мишка с Сашкой, и которому пришлось донашивать все детские вещи старших сестер, бережно сохраненные Соней, и, подрастая, потеснить их в девичьей комнате, войдя в общий ритм ее немного странной семьи, присоединяя свой тонкий голосок к общему бодрому ритуальному ответу: да, да, мамочка, у нас все хорошо, у нас все в порядке, мамочка…
А Игорь все работал, выбиваясь из сил. Надо ж было как-то кормить большое семейство! Тем более сам хотел, чтобы было много детей… Хватался за любую халтуру днем, ночами бомбил на стареньком жигуленке, купленном на братовы деньги. И крайне редко бывал дома, осознавая, наверное, лишь наличие у него семьи, а не себя в ней, любя всех заочно, практически без каждодневного общения, зато преданно и искренне. Она голову могла дать на отсечение, что он любил их именно так – преданно и искренне! Он сам так хотел, сам выбрал именно эту дорогу! Тем более в жизни его по сути ничего и не изменилось, с детства привык жить в трудах и бедности. Да, в трудах и в бедности! Кто ж виноват в том, что труды его оказались такими… незадачливыми? Она-то уж точно не виновата. Она и не упрекала его никогда. Наоборот, изо всех сил старалась, чтобы эта бедность выглядела уютной, с налетом некоторой духовности. Все шкафы в доме книгами забиты, между прочим. На стенах репродукции импрессионистов висят. На диване – плед вязаный, ярко-желтый, собственноручно ею исполненный. И колокольчики «музыки ветра» по всей квартире… Ветер из форточки подует – они бултыхаются, звенят нежно… Ну что, что она могла еще сделать? Что еще ему нужно было? Есть где жить, есть ради кого жить, есть на чем ездить… Не так уж и мало, между прочим, чтобы чувствовать себя реализованным. Все, все у него было!
Между прочим, даже и дача была, если можно назвать дачей домик-развалюху в деревне, доставшийся Игорю в наследство от деда с бабкой, куда она, Соня, переселялась на лето вместе с девочками. Господи, как там было хорошо, на даче! По-настоящему – ее стихия. С прогулками по лесу, с рассветами и закатами, с переплетением солнечного света в ветвях старой липы во дворе, за которым можно наблюдать бесконечно, сидя с чашкой кофе и сигаретой по утрам на крылечке, с зарослями лопухов и мать-и-мачехи вдоль забора, с обязательной субботней банькой… Он приезжал к ним на выходные, с Мишкой вдвоем поливал и полол грядки, что-то работал по хозяйству, никогда ей не мешая, как обычно, как было всегда на протяжении этих долгих счастливых лет…
Снова всхлипнув, она схватилась за голову, горестно начала раскачиваться корпусом, сидя на узкой кухонной скамье. Воспоминание о даче совсем доконало ее. Какая красивая, какая счастливая была у нее жизнь! Дурацкая, вывернутая наизнанку, но – счастливая же! Господи, ну зачем, зачем она затеяла этот Мишкин день рождения? Никогда его не справляли, а тут… Что это ей в голову вдруг пришло?!
Мишель
Привычка никогда не смотреть на себя в зеркало появилась у нее с детства. Нельзя сказать, что была она совсем уж равнодушна к своей внешности, просто чего в него смотреться-то, в это зеркало? Лучше все равно не станешь. И такой красивой, как мама, не станешь, и такой грациозной, как Сашка, тоже.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
