Книга Красный вереск - Олег Верещагин

— А того и опасаемся, что живем хорошо, — хмуро буркнул он, — Хоть бы бог вам дал данванов обратно завернуть…

— А подкормите-то — так и завернем, — вроде бы даже серьезно ответил Гоймир. Хлопов покосился на горца, который широко шагал рядом, сдувая с носа капли и посматривая совершенно невозмутимо.

— Ладно, — неопределенно буркнул он. — Вот мой дом, заходите прямо, да и своих позовите там. А я по соседям пойду.

— Я схожу тоже, — вызвался Йерикка. Хлопов посмотрел на рыжего горца и вдруг улыбнулся:

— Пошли. А если я тебя где по башке тюкну и шумну, кого надо?

— А не справишься, — парировал Йерикка совершенно спокойно. Хлопов еще раз окинул взглядом его с ног до головы — и сказал вдруг:

— Пожалуй… Ты либо не горец? Я ваших много повидал, таких рыжих нету… Да и этот, — он ткнул в грудь Олега, — не иначе горожанин?

— Мы оба с юга, — коротко ответил Йерикка.

* * *

Семья Хлопова — жена, мать с отцом, двое взрослых сыновей и дочь лет двенадцати — встретила мокрую компанию весьма спокойно и очень радушно. Казалось, они не замечают ни смущения горских мальчишек, ни воды (грязной, между прочим!), текущей с них на чистый пол, ни запаха масла, пота и кожи. Робкие попытки горцев остаться на большой веранде ни к чему не привели — их вежливо, но настойчиво проводили в горницу. Дом был здоровый и хорошо обставленный. В одной из комнат Олег мельком заметил… компьютер и телевизор!

— Это чье?! — слегка удивленно спросил он.

— Мое, — ответил Мишка, младший из сыновей, восемнадцатилетний крепыш. И пояснил: — Я учусь. По фильмам. Нам это запрещают, но я все равно достаю, когда на юг ездим… — а потом оглянулся на мать и, понизив голос, сказал:

— Вы только плохо не думайте. Мы с отцом и Колькой собирались в лес уходить, да вот родные…

— Ладно, — неловко ответил Олег.

Вернулся главе семейства. И почти сразу в дом потянулись соседи — в основном, женщины. Они не задерживались — оставляли свертки, банки, кастрюли и уходили абсолютно без любопытства, что очень нравилось уставшим, не расположенным отвечать на вопросы мальчишкам.

Хозяева занялись обедом. Горцы выбрались-таки на веранду и расселись прямо на полу. Дождь, идущий снаружи, отсюда, изнутри, казался спокойным и даже привлекательным, он навевал дремоту, и кое-кто уснул. Впрочем, Йерикка и Одрин выбрались к компьютеру и сейчас о чем-то разговаривали возле него с Мишкой. Гоймир стоял у двери, скрестив руки на груди. Привалившись плечом к косяку, он смотрел на дождь. Гостимир, как по волшебству, раздобыл где-то масло и пропитывал им чехол своих гуслей, напевая:

Как все просто удается

На словах и на бумаге.

Как легко на, гладкой карте стрелку начертить…

А потом идти придется

Через горы и овраги,

Так что прежде, человечек, выучись ходить…

Слова казались Олегу знакомыми. Как, впрочем, и многое в этом мире. Олег слушал, привалясь спиной к стене. Ему было не очень хорошо. Нет, беспокоили не бои — они как раз не очень пугали. Война на девяносто процентов состояла из бесконечной дороги и забот о еде, ночлеге, обуви… А временами возникало ощущение — очень неприятное и такое же отчетливое — что они, как муравьи, бегают по некоему макету. А кто-то беспристрастный и непонятный наблюдает за ними сверху. И решает, что с ними делать. Олега беспокоило и пугало, что до сих пор на сцене не появились САМИ данваны. Они сражались чужими руками, оставаясь недосягаемы. От этого в душу закрадывался страшок.

Олег не любил копаться в себе — как и большинство подростков, он очень редко старался понять причины своих поступков, действий и мыслей. Но, как опять-таки большинство подростков, он доверял своим ощущениям. С возрастом это качество почти все теряют, интуицию заменяет логика. А у этого безотказного оружия есть одна тупая сторона — тот факт, что в мире много НЕЛОГИЧНЫХ вещей. Интуиция же подростка почти безошибочна, она сродни чутью гончей. И сейчас Олег беспокоился. Нет, совсем не сильно — беспокойство было похоже на осадок в бокале с вином. Он не портит вкуса, запаха, цвета, букета. Он просто ЕСТЬ. Лежит на дне тоненькие коричневым слоем, почти невидимым и совсем неощутимым.

Но он ЕСТЬ.

Олег вспомнил картину Одрина — одну из тех, которые он видел и которые так ярко напоминали ему некоторые работы Вадима, Летний луг, мальчишки, играющие в войну… А под землей, в черноте, белыми штрихами нарисованы схватившиеся врукопашную воин и чудовищное существо. Олег не помнил названия картины, но хорошо помнил серьезно-азартные лица детей, думающих, что именно у них идет настоящая война…

Олег вздохнул и подумал снова, что Мир все больше подминает его под себя. На Земле он и представить не мог, что можно убивать людей и не вспоминать о тех, кого убил. Они не приходили во сне, Олег не вспоминал их лиц и не жалел их. Наверное, так воспринимали убитых врагов воины древности — как вереницу безликих теней, не способных смутить покоя, потому что ты уверен в правоте своего дела. Это очень и очень важно. Все психические расстройства, которыми страдает человек, побывавший на войне, вызваны вовсе не ее «ужасами», о которых так любят талдычить журналисты и врачи — это просто следствие плохой мотивации тех, кто воюет, непонимания целей войны.

"А ты, выходит, знаешь? — иронически спросил сам себя Олег. — Ну и за что ты воюешь?"

Слов для ответа не нашлось. Олег был умным и развитым парнем, но едва ли мог облечь в четкие формулы понимание того, что здешняя жизнь стоит защиты. Он посмотрел на ребят вокруг и неожиданно подумал — не ворвись в здешнюю жизнь данваны, не сломай ее, не изгадь — и, глядишь, лет через сто тут было бы единственное в своем роде человеческое общество, построенное свободными людьми для свободных людей. Общество, где не нужны тома законов, потому что есть главный Закон, и он в самих людях. Где не нужны полиция, замки на дверях, благотворительные организации, чиновничьи аппараты… Где не бывает больных и одиноких. Общество без кровожадных маньяков-"вождей", лучше всех знающих, что нужно "их народу" — и без слащавых и лживых "народных избранников", этот народ презирающих и разлагающих… Обшество без «измов», без голода, без ужасающих нелепостью и размахом войн за никому не нужные цели…

Такое могло быть здесь. Мир, где человеку было бы хорошо на самом деле — может быть, впервые за всю его историю. Разве это не заслуживает защиты?

Мысли были взрослые и печальные — как запах травы на вечернем лугу, прогретом солнцем. И Олег невольно подумал — а не об это ли мечтал и его дед?..

…Что вы, что вы — это важно.

Чтобы вырос он отважным,

Чтобы мог найти дорогу,

Рассчитать разбег…

— Гостимир умолк и весело заявил: — Йой, обед!

Жена Хлопова, появившись на пороге веранды, приветливо улыбалась: