Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
— Вроде утряслось, — выразил надежду Сева. — Или у них просто мысли плохо работают при такой низкой скорости движения, — опрометчиво пошутил он.
— Да нет, просто у некоторых людей в мундирах мозги по-своему устроены, — сказал Костик. — Мой знакомый Слава Зайцев нырял с аквалангом в Крыму и нашел античную амфору. Надо было ее как-то провезти через границу. Он насыпал в амфору доверху миндаля и положил ее в купе на столик. На границе вошел таможенник, увидел амфору и ткнул в нее пальцем: «Это что?». «Миндаль», — отвечает Слава. «Миндаль?» — недоверчиво спрашивает таможенник. Взял, стал рассматривать, попробовал на вкус. Об амфоре так ничего и не спросил…
Костик едва успел договорить, как профессор громко зашептал:
— Кажется, они остановились!
Действительно, рубиновые задние огни милицейской машины засветились ярче и застыли. Потом авто начало разворачиваться.
— Они возвращаются!..
Панический голос профессора прошил воздух словно электрический разряд. Все бросились к «Москвичу», рискуя сбить друг друга с ног. Это только птицы во взлетающей стае не сталкиваются, людям такого не дано. Как только все умялись в салон, Филипп Марленович смело рванул с места.
— Посмотрите, как там сзади, — сказал он.
— Развернулись и едут за нами, — сообщил Сева.
— Ничего, сейчас попетляем и оторвемся, — сказал Марлен Филиппович. — Я здесь все закоулки знаю.
«Москвич» резво вкатился в полутемный двор и закрутился между разбросанными зигзагом газонами.
— А чем вы занимаетесь, Константин? — спросил профессор.
— Занимался Востоком, два года отторчал в южных странах, а теперь занимаюсь, чем придется.
— Что же вы ушли из своего Востока?.
— А вы загляните в туалет Института востоковедения — и сразу все поймете.
— У нас вообще весь институт закрыли вместе со всеми туалетами, а мы вот все равно… дискутируем, — сказал профессор.
— Упорный вы народ, ученые-моченые, — подтвердил Сева.
— Да, мы такие! — согласился Филипп Марленович.
«Москвич» выскочил из темных закоулков и чуть не столкнулся с другой машиной, которой пришлось отчаянно затормозить. После этого «Москвич» с самолетным ревом помчался по ночным улицам ничуть не хуже бандитской иномарки. Там, где асфальт был похуже, в головах у пассажиров булькало от тряски. Правда, профессор Потапов почему-то больше не вспоминал о переходящих дорогу инвалидах. Вместо этого он сказал:
— Послушайте, а чего мы, собственно, испугались? Это же была всего лишь милиция. Она помогла бы нам Катю найти.
— Или подсказала бы высоту Останкинской башни, — насмешливо заметил Филипп Марленович.
— А что мы такое сделали? — продолжал недоумевать профессор. — Разве мы кого-нибудь ограбили? Чужие вещи взяли?
— Не поручусь только, что смогу внятно рассказать о содержимом чемоданчика, — сказал Сева.
— Вот этого чемоданчика, который у меня в руках? — спросил профессор. — А что в нем может быть такое ужасное?
— Надеюсь, что ничего, — сказал Сева.
— А вот мы сейчас посмотрим! — бодро сказал профессор и завозился над замками. — Наверное, там, внутри, какая-нибудь ерунда!
— Осторожней! — предупредил Сева. — Там чужие вещи! Я обещал двум девушкам все сохранить в целости.
— Не беспокойтесь, он все равно не открывается, — сообщил профессор.
— Давайте я попробую, — предложил Костик, но Сева воспротивился:
— Хватит с нас и одного взломщика!
— А может — попробую? — настаивал Костик, протягивая руку и поглаживая чемоданчик.
— Постойте! А куда мы едем? — опомнился профессор.
— Мы спасаемся от сатрапов антинародного режима, — объяснил Филипп Марленович. — Ты сам, Аркадий, мог бы это понять.
— И долго мы будем спасаться в эту сторону? Я бы предпочел поскорее добраться домой, чтобы наконец узнать телефон следователя Зашибца. Нас же ждет Катя!
— Удивительная наивность, — усмехнулся Филипп Марленович. — Искать избавления у одного из церберов машины насилия!
— Ты бы постеснялся, Филипп, так говорить о человеке, которого совсем не знаешь! — укорил профессор. — Это, в конце концов, не политкорректно!
— Терпеть не могу политкорректности, — сказал Филипп Марленович. — Это значит: идиоту надо говорить, что он умница, а косорукому балбесу — что он без пяти минут мастер, а нецивилизованному дикарю — что он подает замечательный пример самобытности. Все это притесняет настоящих умниц и мастеров.
— Вроде тебя, Филипп, — сказал профессор.
— Твой выпад, Аркадий, уже выходит за рамки научной полемики, — едко заметил на это Филипп Марленович.
— Ты же против политкорректности, вот и терпи! — отозвался на это Потапов.
— Потеря чувства политкорректности — опасная вещь, — вмешался Костик, опасаясь дальнейшего развития научной полемики. — Однажды мой друг Кока Рябцев выпивал у себя дома с хорошим знакомым Василием Мишуткиным. В промежутках между сессиями они беседовали о том, о сем, и Кока в том числе похвастался мундиром деда-адмирала, который они тут же примерили. Когда выпивка, в соответствии с фундаментальными законами бытия, закончилась, Кока и Василий решили отправиться в магазин и вышли в том, в чем были: хозяин дома — в кителе с орденами и в домашних тапочках, а хороший знакомый — в адмиральских брюках и фуражке. Поскольку квартира находилась на Тверской, оба не нашли ничего лучше, чем отправиться в Елисеевский гастроном, откуда их, разумеется, очень быстро увезли в милицию. Друзья вели себя миролюбиво и политкорректно, а милиционеры, глядя на них, сильно веселились. Все могло бы обойтись, но когда их ввели в кабинет к начальнику отделения, Кока сделал величественный адмиральский жест и сказал: «Можете не вставать, майор!».
— Так мы будем все-таки спасать Катю или нет? — снова закипятился профессор.
В этот момент под пиджаком у Севы раздался мышиный писк мобильного телефона. Выхватив его из под полы, Сева простонал:
— Это Катя! — и, прижав трубку к уху, закричал: — Катя! Где ты?..
— Не знаю, кажется, где-то в центре, — услышал он. — Я смогла спрятать телефон.
— Ты запомнила дорогу? — снова закричал Сева.
— Надо было считать повороты — сколько налево и сколько направо!.. И остановки на светофорах!
— Извини, Севочка, я такая дура, ничего этого не считала. Но в окно я вижу на соседнем высоком доме вывеску «BMW — символ счастья»…
В этот момент Сева услышал в трубке еще один, незнакомый и грубый, голос:
— Поговорила? Теперь давай трубу сюда.
Послышался яростный Катин крик:
— Вот тебе труба! — и связь прервалась.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
