А, собственно, что произошло-то? Ну, решила поработать. Аведь он впервые после свадьбы, точнее, после того распределения, увидел ее соскрипкой в руках! Почему он не думал об этом прежде? Ах да, своих наворотовхватало… Ну и – лабала в кабаке, и что же? Ну, увидели ее таджики – неловкополучилось. Да хрен с ними, не детей же вместе им крестить, а бабкизарабатывать.
Перетопчутся.
«А Фара… Фара – друг Фара поймет и простит. К тому ж он,хоть и восточный человек, но ведь не настолько же… Ариец!» – вспомнил Саша изасмеялся, трогаясь с места.
Толстая угрюмая дворничиха остервенело мела асфальт околотелефонной будки. Окурков-то набросали, вот ведь люди называется! Урна жесовсем рядом! Равномерные звуки разрушали утреннюю тишину, будто целью женщиныбыло разбудить всю округу, а не навести чистоту. И вдруг она остолбенела: кшварканью метлы прибавилось звонкое цоканье. Прямо на нее из-за поворота выехалвсадник на белой лошади.
Саша подъехал к телефону-автомату и, не слезая с коня,набрал свой домашний номер. Оля сняла трубку почти сразу – наверное, поставилателефон в спальню.
– Але! Але! – голос жены был нежным и немного хриплым.Спала, похоже, без задних ног, пока он бороздил московские улицы.
Он молчал и словно бы видел ее всю. Теплую, сонную. Он виделкак она своим, только ей свойственным движением прижимает плечом трубку, какоткидывает прядь волос со лба. Видел, как бьется, пульсирует голубая жилка нависке.
– Але, – еще раз сказала она и замолчала. Но трубку неположила. Он слышал ее осторожное дыхание. Олька, любимая!
– Ну и зараза ты, Сурикова! – ласково сказал он и повесилтрубку.
Он не мог слышать, как она счастливо засмеялась. «Простил, –подумала она, проваливаясь обратно в сон. – Сашка, любимый…»
Глава 20
На лице Игоря Леонидовича Введенского играла отвлеченнаяулыбка. Ему чрезвычайно нравилось то, что он слышал. Он уже в третий раз подрядпрокручивал магнитофонную запись. Лейтенант Коноваленко все никак не могпонять, доволен начальник добытой информацией или она его раздражает.
«Восток – дело тонкое…», – прозвучал в магнитофоне голосФархада.
– Это таджик? – спросил Введенский.
– Он считает себя иранцем, – уточнил Коноваленко, проведякончиком пальца по своему тонкому, с горбинкой, носу.
Введенский жестом заставил его замолчать.
«Значит, берем чушку… делаем там полость… забиваем наркоту…и ни одна собака, ни один рентген не найдет… пять чушек на сто – двести тонн. Ини одна собака…»
«Значит, я тупой… – это снова голос Фары, – а ты… ты –гений… ты – Аристотель! Ты – Ницше!..»
Введенский выключил магнитофон и чуть было не подмигнулКоноваленко:
– В самом деле, ничего идея… И вообще, Белов – голова!Учись, орел. Он и вывернулся и нашел способ, как дальше подняться. Пораподключаться. – Игорь Леонидович пробарабанил пальцами по столу, изобразивнечто очень похожее на простенький ритм «Чижика-пыжика».
* * * * *
Конь стоял в одном ряду с автомобилями на стоянке передофисом бывшего «Курс-Ин-Веста». Прямо с асфальта он собирал мягкими губамисоленые чипсы.
А в офисе, в бывшем предбаннике кабинета Артура Лапшина, изугла в угол метался Фархад:
– Саня, я опоздаю, уже регистрация началась! – кричал онБелову через дверь, из-за которой слышался плеск воды.
Фархад нервничал и, чтобы чем-то занять руки, перетаскивалгоршки с цветами на стойку секретарши, устраивая из них какой-то необыкновенныйботанический сад.
– Иду, Фарик! – наконец вышел Саша, вытирая полотенцем чистовыбритый подбородок. – Все, летим. Мне уже положение не позволяет небритымходить. Что ты мне здесь наставил? – Изумленно уставился он на зеленые заросли.
– Лес, – кратко объяснил Фара. – Дарю! – И он взмахнул рукойв широком жесте.
Саша захохотал:
– Собрал все цветы в моем офисе – лес он мне подарил! Как ясекретаршу в этом лесу увижу?
– Увидишь, увидишь…
– Все, ладно. Тогда я тебе часы дарю. – И Саша принялсярасстегивать браслет.
– Золотые? – почти всерьез поинтересовался Фара.
– Золотые, золотые, – успокоил его Саша.
– А у меня – бриллиантовые, – то ли в шутку, то ли всерьезсказал Фара. – Оставь себе. – И он заставил Сашу застегнуть браслет. – Оченьмало времени. Давай быстрее. – И он чуть не силой вывел Белова на улицу.
– Адрес тех девчонок узнал? – увидев припаркованного коня,спросил Саша.
– Саш, они совсем малолетки, ты понял? – Фара еще ииздевался! А утверждал, что на самолет опаздывает.
– Не болтай… – легонько толкнул друга Саша. – Надо же конявернуть.
– Не надо. Я его купил. Катайся, Саня!
– Ты что, сдурел? На кой он мне?
– А на кой мне? Думаешь, я его в Душанбе повезу? Он незалезет в самолет, – очень серьезно стал объяснять Фархад.
Но Саша уже смотрел не на него. В противоположной сторонедвора остановилась красная «пятерка». Из нее вышел человек, по чьему внешнемувиду Саша моментально догадался: посланец из органов. Эти самые органы впоследнее время, по отчетам службы безопасности Бригады, проявляли к нему и егоделам все возрастающий интерес. Дабы Саша окончательно убедился, что гоститочно к нему, «пятерка» несколько раз зажгла и выключила фары. Точноподмигивала.
– Фарик, извини, я не смогу тебя проводить. Сейчас Пчелепозвоню, он тебя подбросит.
– Проблемы? – Фара посмотрел на Сашу и бросил взгляд начеловека с круглым румяным лицом, стоявшего у красной «пятерки».
– Да нет! – отмахнулся Саша.
– Вот, у меня еще подарок есть для тебя. Для твоей супруги,– уточнил Фара.
Из внутреннего кармана шикарного пиджака он достал носкигрубой домашней вязки с ярким восточным орнаментом.
– Носки? Фарик! – умиленно удивился Саша.
– Это не носки, это джурабы, – пояснил Фархад. – Бабушкасама вязала. Здоровье супруги – это здоровье твоих детей.
