Лена еще раз растерянно перечитала записку. Вадим уехал?! Как же так — даже не попрощавшись, не дождавшись ее? Она не могла в это поверить и бросилась искать хозяйку.
Лена обнаружила ее в саду и засыпала вопросами.
— Тетя Лида, где Вадим? Он, правда, уехал? Почему? Когда?
Хозяйка отерла платком пот с лица и подняла глаза. В них Лена увидала нескрываемую жалость к себе.
— Улетел твой голубь, правда. Утром вышел в сад, спросил, где ты, и ушел к себе. А потом — и получаса не прошло — появляется уже с сумкой и заявляет, что уезжает прямо сейчас. Сделал ручкой и полетел! Хорошо, хоть за комнату рассчитался. Вот так они, Леночка, мужики-то…
— Но почему… Почему так вдруг… срочно? Тетя Лида, может, ему звонил кто, может письмо было или телеграмма? — недоумевала Лена.
— Ты, милая, ополоумела, что ли? «Звонил»… У меня и телефона-то нет! А письмо… Может, и приносил кто, не знаю… Я с утра в саду — не видела никого.
…Лена металась в Адлерском аэропорту, заглядывая в лица высоким черноволосым мужчинам. Она лихорадочно искала Вадима, как ищет своего хозяина брошенная собачонка, потерявшая голову от тоски и отчаяния. Она еще верила, что найдет его, не здесь, так в Москве, но сердце уже сжалось в комочек, предчувствуя безвозвратность утраты.
Лена возвращалась в Москву поездом — оставшихся денег едва хватило на плацкартный билет. Она многое передумала в дороге и сумела убедить себя, что ничего еще не потеряно. Ведь Вадим обещал позвонить, вот же, в записке: «…позвоню обязательно»!
Приехав в Москву, она стала ждать звонка. Ее выдержки хватило только на два дня. На третий она позвонила Копыловым и поинтересовалась у Володи, где его друг? Ответ ошеломил: по возвращении Вадима в Москву партнеры вдрызг разругались и Вадим ушел, хлопнув дверью. Володя дал ей лишь номер его люберецкого телефона — это было все, чем он мог помочь.
Лена кинулась в Люберцы, но в квартире никого не было. Тогда она стала звонить туда — каждые полчаса в течение почти двух недель, пока ей не ответили новые жильцы. Ни они, ни хозяева квартиры не знали, куда уехал прежний постоялец.
Оставалось одно — ждать, когда Вадим позвонит сам. И Лена ждала.
Она ждала, сидя на лекциях в институте, ждала, подрабатывая по вечерам в «Макдоналдсе», ждала, отплясывая под грохот музыки в дискотеке, ждала, ждала… Чтобы не пропустить звонок Вадима она даже установила автоответчик.
Прошел год, потом еще один — Лена по-прежнему продолжала верить, что их встреча непременно состоится. Не из упрямства, не по глупости, а просто потому, что любила его и не могла не ждать этой встречи.
Тем временем на Лену свалилось неожиданное наследство. Умерла бабушка, оставив единственной внучке отличную квартиру в «сталинском» доме на Соколе. Своя хата — мечта любого студента! Но Лена наотрез отказалась переезжать из старой «хрущобы». Ее упрямства не могли понять ни родители, ни подруги. А причина была только в том, что Вадим знал телефон именно этой, старой квартиры. В результате на Сокол переехали родители, а Лена осталась ждать своего Вадима.
Сколько унылых вечеров скоротала она в немой бессильной тоске, с надеждой глядя на молчащий телефон! Сколько ночей без сна провела с мыслями о любимом! Сколько было придумано самых невероятных причин его внезапного отъезда и бесконечного молчания!
Пока наконец из безнадежности, усталости и отчаяния не родилось отчетливое понимание случившегося.
Он не любил ее. Ни дня, ни минуты, ни секунды. Просто очень вовремя — прямо накануне отпуска — подвернулась под руку миловидная девчушка. Искать подружку на юге хлопотно, да и накладно. А эта… эта была готова лететь с ним не то что в Сочи — на Северный полюс! И к тому же за свой счет. Очень удобно! А когда вдоволь натешился, то, во избежание утомительных разборок, взял и слинял. Ушел, так сказать, по-английски… Джентльмен, блин…
Это открытие, простое и циничное, как ни странно, принесло ей облегчение.
Теперь, когда стало совершенно ясно, что она жестоко и больно обманулась, все изменилось. Можно было сколько угодно ругать себя за наивность и доверчивость, жалеть о потраченном впустую времени, о мучительных бессонных ночах и напрасно пролитых слезах, зато отныне отпала необходимость в самом трудном — в изнурительном и бесполезном ожидании!
Да, как оказалось, она любила подлеца, легкомысленного повесу, бессовестного болтуна. Да, она угробила на это три долгих года, ну и что? Ведь ей только двадцать три, она молода, красива, умна и теперь-то наверняка сумеет отличить негодяя от порядочного человека. А он ей обязательно встретится — настоящий мужчина, в сто, в тысячу раз лучше, чем этот мерзавец!
Просто надо выкинуть Вадима из головы и из сердца, забыть о нем, как о дурном сне, как о прошедшей болезни, как о досадной неприятности. А этого-то ей сделать никак не удавалось. И, хотя на смену любви пришли презрение, отвращение, даже ненависть, все равно мысли о нем не оставляли Лену. Она ничего не могла с собой поделать, но и мириться с этим не собиралась.
Клин клином вышибают, решила Лена. Если Вадим не желает оставить ее, пусть его вытеснит кто-то другой. Кто? Не все ли равно! Главное сейчас — избавиться от Вадима. Освободиться раз и навсегда!
К тому времени Лена уже окончила институт и устроилась экономистом в крупное производственное объединение. В огромном здании управления работала масса молодых людей — инженеров, программистов, конструкторов. Многие из них оказывали симпатичной молодой экономистке всевозможные знаки внимания: заговаривали, шутили, бросали весьма откровенные взгляды, приглашали вместе скоротать вечерок. Прежде она отвечала неизменным отказом, но теперь готова была принять первое же приглашение — так она решила. В конце концов, ей нужно было только одно — излечиться от своей болезненной привязанности, а кто станет врачом, Лене было абсолютно безразлично.
В «доктора» угодил — так уж вышло — долговязый нескладный программист. Он был косноязычен и неловок, с ним было невообразимо скучно и как кавалер он не стоит и мизинца Вадима, но Лена уже «завелась» и, полная решимости довести дело до конца, взяла инициативу в свои руки. На третий день их стремительного романа она затащила заметно оробевшего от такого натиска программиста к себе домой.
Бутылка вина, второпях распитая на кухне, примирила Лену с ее явно не самым удачным выбором, и придала смелости нерешительному программисту.
Когда погас свет и они очутились в постели, Лена не испытала ни радости, ни возбуждения. Наоборот, этот парень был ей неприятен, но ведь он всего лишь лекарство, убеждала себя Лена, а лекарство редко бывает приятным. Чтобы подсластить пилюлю, она решила переключиться и вспомнить что-нибудь хорошее, радостное.
И тут неожиданно, против ее желания, всплыло разом — душная южная ночь, густой, тяжелый аромат цветущего сада и сильные, умелые и ласковые руки Вадима… Она так явственно вспомнила все это, что буквально кожей почувствовала его — Вадима! — прикосновения. От этого ощущения, как когда-то, молотом застучало в висках, по телу хлынула горячая волна желания, и душа ее, истосковавшаяся по любимому, безудержно рванулась к нему навстречу…
