баре.
Я даже не помню, как мы оказались вдвоём у меня в доме. Не помню, как позволил ей остаться в моей постеле. Наверно это все алкоголь.
Я выхожу на кухню и сталкиваюсь с Демьяном.
— Где твоя девушка? — спрашивает Демьян, наливая себе чашку кофе.
— Она не моя девушка.
— Значит, ты перестанешь ее доставать?
— Ты наверно хочешь умереть.
Демьян хмыкает и медленно поднимает глаза на меня, словно вглядываясь в самую глубину моей души. Его лицо привычно циничное, но я замечаю нечто новое — тень разочарования или, может, заботы.
— Слушай, Вильям, я не лезу в твои дела, но ты знаешь, что это не путь, — говорит он, беря в руки чашку и делая осторожный глоток. — Сколько раз мы уже обсуждали это? Ты не можешь уходить в такие запои. Это ни к чему хорошему не приведёт.
Я поворачиваюсь к нему спиной, чувствуя, как разливается по телу волна раздражения. Слова Демьяна попадают прямо в цель, но я не готов признать свою слабость. В конце концов, кто он такой, чтобы меня учить?
— Не учи меня жизни, Демьян, — бормочу я, пройдя мимо него к холодильнику, — Я справлюсь. Всегда справлялся и дальше справлюсь.
Демьян медленно ставит чашку на стол, и в комнате повисает тишина. Этот момент между нами всегда был таким — напряжённым, как струна. Он вздыхает, глядя мне в спину, и я могу почти почувствовать, как его взгляд проникает сквозь меня.
— Я не сомневаюсь в твоей силе. Но иногда сила это уметь признать, что тебе нужна помощь, — он произносит эти слова тихо, но они звучат громко в моём сознании.
Его голос словно вкрадывается в мои мысли, и я никак не могу избавиться от ощущения, что он прав.
— Помощь, — я повторяю его слова, не оборачиваясь, и открываю холодильник.
Холодный воздух освежает, но не приносит облегчения. Внутри лишь пустота и мрак, точно как и в моей душе. Я закрываю дверь и поворачиваюсь к Демьяну, ища в его глазах ответ.
— Но где мне её взять, эту помощь? Все, кому я раньше доверял, отдалились, а ты.
— А я все ещё здесь, — перебивает меня Демьян, поднимаясь из-за стола и делая пару шагов ко мне, — Вильям, я никогда не оставлю тебя. Вспомни об этом, когда снова захочешь утопить свои проблемы в бутылке. Мы вместе справимся, как и всегда.
* * *
Я колочу в дверь с такой силой, что кажется, она треснет.
Через несколько секунд Лилу распахивает дверь и нервно выглядывает наружу. Она хмурится, видя, что я стою перед ней.
— Что тебе нужно? — спрашивает она, скрещивая руки на груди и загораживая вход в квартиру.
— Мне нужно поговорить с Микой.
— Ничем помочь не могу.
Я замечаю, как Лилу бросает быстрый взгляд вглубь квартиры, будто проверяет, все ли там в порядке. Ее напряжение передается и мне, и я делаю шаг вперед, надеясь убедить ее.
— Пожалуйста, Лилу, это действительно важно, — говорю я, отчаянно пытаясь смягчить свой голос. — Это касается жизни и смерти.
Она на мгновение колеблется, затем медленно отпускает ручку двери и чуть приоткрывает ее шире. В ее глазах мелькает тень сомнения, но любопытство или, может быть, беспокойство берет верх.
— Хорошо, что ж, входи, — наконец говорит она, отступая в сторону. — Но если что-то пойдет не так, я тебя тут же выставлю на улицу.
Я врываюсь в ее комнату и вижу, что Мика сидит на кровати. Она одета в красный комплект нижнего белья с мокрыми волосами, явно только что из душа.
— С тобой все хорошо? — спрашиваю я.
— Да, — отвечает она, — Зачем ты пришел?
— Почему ты ушла?
— Ты действительно спрашиваешь об этом? — в её голосе сквозит усталость. — Все было слишком сложно. Я не могла больше притворяться, что все в порядке.
Я смотрю на неё и пытаюсь понять, что именно пошло не так. Мы всегда казались такими гармоничными, такими непоколебимыми.
— Я бы хотел все исправить, — говорю я.
Она отворачивается, словно пытаясь скрыть эмоции.
— Иногда исправить уже ничего нельзя. Некоторые вещи ломаются навсегда, и никакие усилия не могут их вернуть.
Она делает паузу, вздыхая, будто взвешивая слова, которые вот-вот произнесет.
— Бывают моменты, когда нужно что-то большее, чем просто желания кого то трахнуть.
— Можешь ли вновь вернутся в мой дом и в мою постель?
— Зачем? — тихо спрашивает она, — Чтоб ты трахнул меня?
— Нет, — закрываю глаза, — Я не буду тебя трахать. Просто ты нужна мне.
— Хорошо.
Она смотрит на меня, и в ее глазах мелькает нечто теплое, почти утерянное. Возможно, это воспоминание, возможно, надежда. Я не уверен. Ее дыхание становится чуть-чуть быстрее, словно она решает что-то очень важное, что-то, что может изменить всю нашу жизнь.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — ее голос тих и робок.
— Да, хочу, — шепчу я, притягивая её ближе.
Мы стоим в этой кромешной тишине, окруженные только звуками нашего дыхания и биением сердец.
Ночью, когда она все таки соглашается остаться со мной, я прислушиваюсь спит ли она.
Она лежит на самом краю матраса, спит так далеко от меня, как это физически возможно.
Перекатившись на ее сторону кровати, я обхватываю ее тело и прижимаюсь к ее шее.
— Я знаю, что ты не спишь.
Я переворачиваю ее на спину, и она позволяет мне это сделать.
Она пытается перевернуться на спину, но я удерживаю ее на месте. Опустив голову, я лижу ее шею и болезненно посасываю ее. Я затягиваю кожу между зубами и резко кусаю ее. Она вскрикивает.
— Что ты делаешь?
— Пробую тебя на вкус.
Она пытается оттолкнуть меня.
— Расскажи мне что нибудь из своей жизни?
— Например?
— Что тебя тогда так сильно расстроило?
— Зачем ты это делаешь?
Она устало вздохнула.
— Я
