Шаклин в воздухе, давай… — обратился я к бортовому технику.
— Командир, а давай без «давай». Ты ж сам не сядешь к нему в грузовую кабину, верно?
Я повернулся к Геннадьевичу и развёл руками.
— Что поделаешь. Вертолёт бросать нельзя.
Через минуту Валера Носов вытащил тот самый ящик с запасным имуществом и стал его перебирать.
— Ну, давай. Должен быть, — приговаривал он, но потом разозлился и пнул со всей силой ящик.
Кажется, чего-то там не хватало.
— Говори, Валер.
— Шланги есть, фильтр есть, а вот стакана нет, — развёл он руками. — Диверсия, не иначе.
Наш разговор услышал один из бойцов и полез в рюкзак и достал металлический стакан.
— Отставить. Им не тот стакан нужен, — остановил его Сопин.
Со слов Валеры, выстрел оказался настолько точным, что пробил фильтр в гидросистеме. Вместе с ним оказался повреждён и, так называемый стакан, куда вкручивается фильтр.
Уму непостижимо, как можно было с нескольких выстрелов попасть в этот самый стакан. Степень вероятности данного события стремится к нулю. Если, только у тебя на борту нет товарища Кеши.
Но и грешить на невезучесть моего оператора я не буду.
— Тогда заказываем стакан, — ответил я Валере и связался с Шаклиным.
Он тоже оказался в шоке, но тут же начал передавать информацию на аэродром. Через пару минут, Ми-24 Вениамина вышел из разворота и взял курс в сторону Баграма.
— Ждём, Геннадич, — сказал я Сопину и начал снимать снаряжение, укладывая его в кабину.
Валера залез наверх и начал работу. Мы с Кешей поочерёдно помогали Носову устранять повреждение. Время шло, становилось всё жарче, а наших коллег всё не было.
Кого мы только не звали по радиосвязи. Перебрали все позывные, но всё тщетно.
Осматриваюсь по сторонам. Горизонт плывёт от невыносимой жары. Во рту давно уже пересохло, но воду пьём очень ограниченно. Неизвестно, сколько тут ещё сидеть. На юге, уже даже появились столбы пыли. Похоже, приближается пыльная буря. Откуда только ей здесь взяться при таком слабом ветре?
— Геннадич, дай бинокль, — сказал я, растолкав Сопина.
Командир отряда уснул под фюзеляжем вертолёта, не замечая даже ползающих рядом скорпионов.
Взяв бинокль, я полез на втулку несущего винта. Посмотрев в сторону пыльной бури, меня словно током ударило. Внутри стало не по себе.
Та самая пыльная буря была большим скоплением духов, движущихся на нас цепью.
Повернулся назад и тоже посмотрел в бинокль. Картина ещё хуже — к нам на большой скорости двигались десять пикапов.
— Геннадич, мы окружены, — крикнул я.
— Что⁈ Твою мать! — подскочил Сопин, ударившись лбом об фюзеляж.
Он вылез и стал во весь рост. Взяв обратно бинокль, уже он осмотрелся по сторонам.
— Дела у нас плохи.
С каждой стороны минимум по полсотни духов, движущихся на нас.
— Группа, к бою! — скомандовал Сопин.
Глава 14
Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. До сегодняшнего дня, наибольшее число духов я видел в ущелье месяц назад. Тогда у меня и двух моих товарищей не хватало патронов и гранат, чтобы отбиться.
Сейчас, как мне кажется, что всем душманам в радиусе 100 километров оповещение пришло.
— А как они узнали? — спрашивал у меня Кеша, забравшийся в кабину оператора.
— По почте или в рупор кто крикнул. Не знаю, какая у них там система оповещения, — ответил я, опять надевая экипировку.
Сопин занял позицию чуть позади своих парней. Я подбежал к нему и залёг.
— Что можно сделать с таким количеством духов? — спросил я, снимая автомат с предохранителя.
— Всех не перестреляем. У них там и пулемёты, и РПГ, и крупный калибр на машинах стоит. А трактора зачем пригнали? — задал сам себе вопрос Сопин, продолжая смотреть в бинокль.
— Перепахать нас хотят.
— Обломаются. Но… ситуация хреновая. На всех патронов не хватит, — ответил Игорь Геннадьевич.
Рядом с вертолётом залёг радист, который продолжал вызывать подмогу. В передней кабине сидел Кеша и тоже пробовал докричаться помощи. Видимо, включил аккумуляторы на моём рабочем месте.
Валера уже слез со втулки несущего винта, закрыв предварительно капоты. Бортовой техник залёг на другой стороне с бойцами Сопина.
И тут начал «вздрагивать» песок. И с каждым разом эти песчаные фонтаны из земли становились всё чаще. Душманы начали стрелять. Пока ещё далеко, но они слишком быстро приближаются. Особенно те, кто на машинах.
— Саня, готовься. Надеюсь, ты помнишь, как стрелять из автомата, — сказал Сопин и откатился в сторону, чтобы контролировать обстановку и перед собой, и сбоку.
Я начал звать Кешу, чтобы он вышел из кабины, но тот продолжал пытаться дозваться кого-нибудь.
Смотрю по сторонам и не могу придумать способа спасения. Надежда только что прилетят свои.
А стрельба становится всё плотнее и плотнее. Уже одна из пуль попала в фюзеляж вертолёта. Жаль, что сейчас он нам ничем не поможет. А ведь у него полный боекомплект…
— Точно! — воскликнул я и бросился к Ми-24.
Быстро забрался в кабину. Аккумуляторы в работе. Кеша пытается связаться, но сейчас он мне нужен в другом месте.
— Кеша, а ну, вылезай! Будешь руководить работой подразделения, — крикнул я Петрову.
— Чего?
— Быстро всех на хвостовую балку. Будем отстреливаться крупным калибром, — ответил я.
И правда, чего пропадать добру! У нас же есть целая ГШ-2–30, боекомплектом в 250 снарядов. Нечего ей пропадать!
Ничего не понимающий Кеша выбрался из кабины и подошёл ко мне.
— Ты чего, Сань? Я знаю, что страшно. Надо успокоиться. Может, выпить чего.
— Кеша, не надо мне тут сеанс психотерапии устраивать. Быстро всех к хвостовой балке! Я скажу, куда повернуть вертолёт.
Иннокентий почесал затылок, а потом заулыбался. Прозрел!
Пока он звал всех, я приготовил вертолёт к стрельбе. У нас есть ещё и блоки с неуправляемыми ракетами, но они при пуске дают просадку. Значит, могут просто попадать в землю.
Аккумуляторы уже включены, цепи вооружения тоже. Выбор оружия поставлен в положение НПУ-30, что означает «неподвижная пушечная установка».
— Саня, готовы! — прозвучал крик позади вертолёта.
Я посмотрел по сторонам и перед собой. Можно лупить и в данном направлении. Духи уже достаточно близко.
— Парень, давай в укрытие. А то гильзами засыпет, — сказал я радисту, который по-прежнему сидел рядом с вертолётом и пытался вызвать помощь.
Радист убежал. Я выдержал
