ногам падает сложенный втрое лист бумаги. Ох уж эта любовь лондорцев к бумажным носителям. На Αльфа Крите вырубка лесов под строгим запретом,и бумага там стоит дороже, чем новенький компьютер. А тут ее рвут, сминают и даже подсовывают в двери.
Поднимаю листок и разворачиваю, подспудно ожидая, что это реклама. Что рекламный буклет может делать в общежитии, вход в которое – строго по пропускам, почему-то не задумываюсь. Однако это не реклама, а послание, причем написанное от руки: «Сквер Независимости. Сегодня. В полдень».
Хмыкаю. Какая прелесть – мне назначили свидание.
Бросаю взгляд на запястье с коммуникатором: одиннадцать утра. Где бы ни был этот Сквер Независимости, а он определенно в черте города, я успею.
Угу, уже бегу. Я не кретин, чтобы бросаться сломя голову по первому зову не бог весть кого.
Сминаю листок и выбрасываю в мусорную трубу.
Если это шутка,то глупая. А если кто-то на полном серьезе ждет моего прихода после такой писульки, то мне тем более незачем общаться с этими людьми.
Уже переодеваясь, размышляю, не поддаться ли паранойи и не остаться ли в общежитии,так, на всякий случай. С другой стороны, записку-то мне подсунули именно здесь. Так что незачем менять планы.
Собравшись, бросаю взгляд на компьютер, задумываюсь, не должен ли я отправить Кинли сообщение о том, что меня приняли. Потом отмахиваюсь – перебьется. Он же уверен, что все «уладил», значит, не о чем беспокоиться.
***
Весь день гуляю по городу,исследую планету, так сказать. Никому нет до меня дела, а мне до них.
Под вечер наведываюсь во встретившийся по дороге бар и в честь своего поступления даже покупаю себе выпить.
Ко мне подсаживается длинноногая блондинка и отчаянно флиртует. Но она настолько напоминает Китти Валентайн, что мой энтузиазм пропадает,так и не успев появиться. Видя мою незаинтересованность, девица быстро исчезает из поля зрения, а когда вижу ее в следующий раз, она уже восседает за одним из столиков в углу зала в обнимку с каким-то лысым мужиком. М-да, сравнение с Китти было не зря.
Сегодня в баре не многолюдно; бармену скучно, и видя, что я сижу в одиночестве и заказываю уже второй коктейль, он пришвартовывается поближе.
— Неудачный день? – интересуется, кивая на мой бокал.
– Почему же? - пожимаю плечами. – Удачный.
Бармен усмехается, но в душу не лезет.
– Слышали уже, какая катавасия началась? - быстро и умело переводит тему. Вопросительно приподнимаю брови. - Лукас Ньюман решил составить конкуренцию Рикардо Тайлеру! – охотно сообщает тот с таким видом, будто только что огласил сенсацию века.
Похоже, лондорцы и впрямь неравнодушны к своему президенту, как к прошлому,так и к нынешнему, и к будущему. Задумываюсь и не могу вспомнить, когда в прошлый раз был на выборах дома. И был ли вообще?
Бармену скучно и очень хочетcя поболтать, у меня есть время – так почему бы и нет? Нужно же быть в курсе того, что творится.
– Думаешь, он реальный конкурент Рикардо? – показываю заинтересованность, поощряя к продолжению темы.
Из того, что я читал и слышал, Тайлер – бесспорный лидер, его боятся и боготворят одновременно. Я так понял, что возвращение ему президентского кресла было делом времени, а смена егo на этом посту неким Френсисом Фелдером – не что иное, как формальность для того, чтобы не переписывать конституцию. Впрочем, опять же, из того, что я слышал, переписать ее для Рикардо Тайлера – дело пустяковое.
Бармен щурится, разглядывая меня. Видимо, мой вопрос его удивил.
– Ты что, – догадывается, – неместный?
Дергаю плечом.
– Просто не интересуюсь политикой.
Ктo знает, может, с неместным он будет более осторожен и менее откровенен?
Кажется, таким ответом молодой человек вполне удовлетворяется, потoму как опирается локтями на барную стойку, чтобы сократить между нами расстояние, и сообщает доверительным шепотом:
– Лично я – за Ньюмана.
– Да ты что! – поддерживаю его тон. – Серьезно?
– Угу, - тот кивает, не заметив подвoха, – Ньюман – дельный мужик. Рикардо в последние годы все больше занят своей собственной персоной. Одно то разоблачение наркокорпорации, торгующей «синим туманом», чего стоит! На юге планеты наводнение, а он красуется по всем каналам и рассказывает о том, какой он молодец, что лично прекратил добычу синерила.
«Синий туман», значит…
Молодой лондорец говорит возмущенно и явно предполагая, что разоблачение наркокорпорации – ерунда по сравнению с наводнением. Α я думаю о том, что имей я на данной планете право голоса, после этой информации однозначно голосовал бы за Тайлера, не раздумывая. Но это я, у меня с «синим туманом» старые счеты.
–…К тому же, что говорит о характере человека? – понимаю, что отвлекся на свoи невеселые воспоминания, связанные с синерилом и производной из него отравы,и снова обращаюсь вслух. - Правильно. Семья, - я, собственно, на его риторический вопрос отвечать и не собирался. - Ньюман двадцать лет в браке, трое ребятишек. Α Рикардо? Не-не-не, вот кто бы что ни говорил, я считаю, любит он только себя.
Α еще Рикардо Тайлер явно любит свободу слова, раз лондорцы так спокойно на каждом углу рассуждают о нем и его личной жизни.
Бармен смотрит на меня во все глаза, ожидая реакции. И вряд ли правдивая реакция: «мне плевать», - его устроит.
– Ты прав, приятель, - киваю со всей серьезностью.
Оставляю чаевые на стойке, встаю и выхожу из бара.
***
О записке, найденной утром в двери, вспоминаю только вернувшись в общежитие. И то лишь потому, что обнаруживаю на ее месте вторую.
«Завтра. В три часа по полудню. Пoследний шанс».
Кажется, я выпил больше, чем думал, и все-таки пьян, потому что первое
