же кто дал мне право выхаживать израненного ребенка! Тот же кто дал мне право называть его своим сыном и не отдать в больницу для душевнобольных, отобрав у него все деньги!
— Ты упрекаешь меня в том, что не забрала состояние моих родителей? В том, что один единственный раз поступила честно и то только потому что понятия не имеешь о корпорации и могла все потерять! Только потому что понимала — ты всегда будешь купаться в роскоши потому что всю жизнь Ахмад ибн Бей будет благодарен тебе за спасение и именно поэтому я сейчас не отрублю твои руки, которые толкали мою женщину на смерть, руки, которые убили моего нерожденного ребенка! Ты уедешь! Сегодня! Азим отвезет тебя в твое поместье и там ты будешь жить до самой своей смерти! Ты никогда не вернёшься в этот дом!
«Вернусь! Ооо, я еще вернусь в этот дом, Ахмад! А ты пожалеешь о том, что обидел меня!»
***
Она посмотрела на точную копию Рамиля, когда он вошел в ее комнату за чемоданами. Они долго смотрели друг на друга, но никто не сказал ни слова. Потом Самида вышла из комнаты и величественной походкой направилась к комнатам Лами.
— Я уезжаю… а ты, без меня ты здесь долго не задержишься! Будь умной и держи голову на плечах! Чтобы не происходило — знай, так надо и не во что не вмешивайся. Сделаешь по-моему, будешь вести себя умно — скоро выйдешь за него замуж. И еще…Организуй выкидыш. Скоро все поймут, что ты не беремена!
— Мама Самида!
Женщина бросилась перед ней на колени и схватила ее за руку, поднесла к губам запястье.
— Что я буду делать без вас?
— Способствовать моему возвращению. Оно скоро настанет. Нужно время и терпение.
— Но как? Она все плотнее, все сильнее вжирается в семью. Он такое натворил из-за нее. Я все эти дни дрожу и боюсь. Ты не представляешь, что в деревне…там…там нескольким мужчинам отрубили руки, а женщинам пальцы. Он сошел с ума из-за этой сучки!
— Наберёмся терпения. Ожидание так же мучительно как сладостна месть потом. Поверь мне. Она ничего не получит!
— Откуда ты знаешь? Он все ради нее, он словно ее собачка…помешанный на ней!
— От любви до ненависти один шаг. От страсти до презрения полшага. Она совершит ошибку. Еще немного и совершит. Рано или поздно.
— Мне кажется что они сближаются все сильнее, мне кажется что она притягивает его к себе, привязывает, держит как на поводке. Чем? Что в ней особенного?
— Ничего особенного. Поэтому придет и наш час. Не высовывайся, не твори глупости…Избавься от своего любовника. Как? Это твои проблемы, но чтоб его не стало, желательно совсем! Ты меня поняла? И не смей вредить Аят! Ты уже достаточно натворила!
Лами опустила взгляд и побледнела как смерть, у нее даже затрясся подбородок.
— Думаешь я не знаю кто это сделал? Думаешь я не слышала как девчонки подговаривают отца выгнать тебя и жениться на русской? Смотри, чтоб другие не подумали то же самое. И пусть случится якобы выкидыш и как можно скорее, а потом и несчастный случай с твоим…Поняла?
Лами быстро закивала и молитвенно сложила руки.
— Ты не злишься на меня, мама Самида?
— Из-за чего? Это не сыновья, это недодети, слепые как котята, которые всегда будут висеть у нас на шее, за которых надо будет доплатить, чтоб на них женились, которые могут родить таких же слепых детей…Если бы за ними так не следили я бы сделала это сама, но намного раньше!
Она сжала кулаки и вспомнила тот день, когда родились девочки… а не мальчики и как потом, спустя время врачи огласили приговор — слепота. Она помнила ту ночь, когда пришла к ним в спальню и думала о том, что если придушит их подушками они даже не пикнут. Но ее не остановила любовь к ним или жалость. Нет. Ей никогда не было жаль слепых внучек. Ее остановили камеры и то, что Ахмад узнает и не пощадит, потому что воспылал к этим недодетям какой-то невероятной больной любовью.
— Кто этот человек…так похожий на Рамиля?
— Его родной брат…если будет нужно обратишься к нему за помощью. Он поможет. Но только в крайнем случае. А так даже не смей к нему приближаться.
***
Она ехала в машине, глядя впереди себя. Рядом Азим, а за рулем водитель. На заправке, когда водитель отошел купить сигареты и заправиться Самида повернулась к Азиму и погладила его по щеке.
— Рада видеть тебя, сынок.
— Мама Самида!
Азим прижался губами к ее рукам. В его взгляде вспыхнула фанатичная преданность.
— Ты довольна мной?
— Более чем довольна. Выполняй свою миссию, мой мальчик, и вознаграждение ждет тебя. Не зря мы ждали столько лет.
Глава 25
— Рамиль?!
Это было неожиданно. Это полоснуло меня по нервам с такой силой, что я буквально выгнулся от боли. Это первое слово, что она произнесла, когда открыла глаза? Рамиль? Потому что увидела близнеца? Это невыносимое выражение лица. Надежда, радость, вспыхнувшие глаза. Она никогда так не смотрела на меня. Никогда с надеждой и радостью. С этого дня пошла на поправку. Как будто увидела его и воспряла.
Я ревновал к нему…К сыну. Еще тогда, когда только увидел ее. Увидел, КАК она на него смотрит. Захотеть до дрожи во всем теле присвоить. И это вранье, что только ради мести. Потому это желание было едким, прожигающим насквозь, вызывающим бешеное желание владеть как ничем и никем другим в этой жизни. И ревность адская, дикая, первобытная. Когда от мысли, что другого любит дышать нечем, жить не хочется, все тело словно ядом травит. Забрал себе, а сам следил всегда, чтоб не пересекались, чтоб не смотрели друг на друга, чтоб словом не обмолвились. Женил его нарочно. И не понимал, КАК она может любить такое ничтожество как Рамиль.
Заставил сына переписку показать. Сидел читал по ночам и сатанел от ярости, наполнялся ядом. И только со смертью Рамиля эта жгучая ревность успокоилась, отпустила душу и сердце. Чтобы вернуться сейчас…когда увидел, как она посмотрела на близнеца. Как засветились ее невероятно красивые голубые глаза, пожирая всю надежду во мне своей надеждой.
— Рамиль… — шепчут ее губы, и она приподнимается на постели, чтобы я охладил ее радость.
— Не Рамиль. Азим. Его брат. Рамиль мертв. Воскресает только Аллах. Простой смертный гниет в земле.
Не посмотрела на меня, прикрыла веки, так что ресницы бросили тень
