горло.
- Стажер!
Крик Рико бросил Романа вперед. Кованное оголовье палки ударило по ружейному дулу, второй конец пошел в лицо охраннику… Тот изогнулся, отклоняясь, выпустил Лину. Хрипящая женщина упала на колени, заходясь истошным кашлем.
- Уйдите от меня! - охранник легко крутанулся… и слепо ринулся прочь.
- Куда! Там лифт!
- Держите его, он нам нужен! – кричал Рико, бросаясь за охранником.
Почти не рассчитывая попасть, Роман метнул свою палку. Кованное оголовье врезалось беглецу между лопатками… Тот рухнул ничком – перегораживая своим телом распахнутые дверцы лифта. Кабина загудела.
Роман свалился на охранника сверху, вцепился, потащил из лифта обратно на площадку… Но охранник извернулся… Многострадальная Романова голова взорвалась, будто фугас в ухо засунули. В глазах помутилось, он чувствовал лишь, как его пальцы скользнули по бронежилету и намертво сжались на жесткой ткани штанов… Романа поволокло…
- Пусти, сука! – хрипело впереди.
- Лифт… Нельзя… - простонал Роман.
Потом его швырнуло, спиной приложило о твердое и холодное, пол качнулся под ногами… В прямоугольном проеме он успел увидеть распластавшуюся в прыжке Янку, ее взлетевшую косу, протянутые к нему руки… Раздалось тихое пневматическое шипение. Пластиковые двери сошлись, жадно поцеловавшись резиновыми губами прокладок у самых кончиков Янкиных пальцев.
До Романа донесся долгий вибрирующий крик – снова заорало затаившееся в гостинице неведомое существо. И тут же Янкин вопль:
- Опять поздно – пиймаю, уши оборву! – на закрывшиеся двери лифта обрушился страшный удар, заставляя пластик выгнуться дугой.
Казалось, кабина в ужасе содрогнулась… К горлу Романа подкатила тошнота. Объект «лифт в преисподнюю», код 7/13, ухнул вниз.
***
- Не двигаться!
Не обращая внимания, на самом деле почти не видя ткнувшегося ему в грудь ружейного дула, Роман приподнялся и сел, напряженно оглядывая узкую кабину. Лифт неторопливо спускался.
Мысли Романа скакали блохами на раскаленной сковороде. Мутный страх мешался с таким же мутным любопытством: он внутри «лифта в преисподнюю», надо же! Никто не знает, что происходит внутри объекта 7/13. Те, кто на свою беду узнавал это, уже никогда не выходили, и никому ничего не рассказывали. «Да и я вряд ли выйду!» - от трезвой обреченности этой мысли Романа передернуло. Он огляделся по сторонам. Цепляясь за стену, попытался подняться…
Над ним нависла перекошенная, измазанная грязью физиономия охранника, самого похожего на демона.
«Глядишь, «лифт в преисподнюю» за своего примет…» - и тут же сильная рука охранника ухватила Романа за шиворот.
- Я что сказал – не двигаться!
Романа прижало лицом к зеркалу на задней стенке кабины, ружейное дуло уперлось между лопатками. В прозрачном стекле Роман увидел свои широко распахнутые глаза…
И еще свои глаза…
И еще…
В прямоугольнике стекла отражалось бесконечное число Романов. Романов в кабине лифта. Романов, прижатых распухшим носом к зеркалу. Они множились и множились, нескончаемой чередой уходя в бесконечность.
Казалось, на противоположной стене лифта висит еще одно зеркало и два прозрачных стекла отражаются друг в друге, плодя вереницы двойников.
Но ведь напротив нет стенки! Там двери, раздвижные двери! На них нет зеркала!
Роман задергался под притиснутым к его спине ружьем:
- Ты слышишь меня или как? Стоять спокойно! – рявкнул ему в ухо охранник, ружье надавило сильнее…
- Пусти… придурок… не до тебя… - пропыхтел Роман и с трудом вывернул голову. Охраник с силой дернул за ворот, приложив спиной о противоположную стенку лифта.
- Не до меня тебе? – ревел он, - Не до меня? А что ж тебе «до меня» было, когда ты языком своим поганым трепал, ты… - с глубокой, подсердечной ненавистью простонал охранник. Ружье вдавилось Роману в горло, заставляя судорожно заперхать. И тут же приклад, коротко без замаха съездил по лицу. Кровь из рассеченной брови залила глаза, ноги подкосились и Роман сполз на пол.
Охранник захохотал.
- Ох и красавец! – ружье взлетело снова.
Роман попытался увернуться… но на плечи навалилась невыносимая тяжесть, что-то крепко придавило его, не давая шевельнуться. Удары ботинок и приклада посыпались градом. Оставалось только закрываться руками.
- Нравится? – охранник остановился, тяжело дыша. Его тупоносый армейский ботинок вдавил ребра в легкие.
- Пусти! – прохрипел Роман отчаянно пытаясь вырваться из удерживающей его невидимой хватки.
- Обойдешься! – рявкнул охранник, сильнее налегая рифленой подошвой.
То, что держало Романа, вдруг исчезло.
- Думаешь, такой умный? – заорал охранник нагибаясь над своей жертвой. Его глаза зажглись сумасшедшим восторгом.
- Ты… не понимаешь… - прошептал Роман, завороженно глядя в пол. Кровь из его рассеченной брови стекала по щеке. Густо-красная капля тяжело упала на пол… и растаяла без следа, как тает снежинка на разогретом радиаторе.
- Да уж. Только ты у нас весь из себя понятливый! – завопил над головой охранник, - В глаза смотри, сволочь! – дуло подбило Романа под подбородок, заставляя его откинуть голову.
Охранник навис над Романом, упер дуло в солнечное сплетение. Его дрожащий палец прижал курок…
Совсем одурел мужик, ни фига вокруг себя не замечает! Сейчас коленом ему в самое дорогое… Роман тяжело сглотнул. Прикольная тогда у него будет эпитафия: «Стажер Общества Роман Белкин сражался и пал по колено во вражеских яйцах». Только дернешься, этот псих сразу пальнет. Надо же так влипнуть!
- Догадался он, сучий потрох! Ну догадался и молчи! – теперь в голосе охранника слышались чуть ли не слезы. – Да, убил я суку! А тебе какое дело? Тебе эта бичиха, что: кума, сестра? Нравилась она тебе, что ли? А, так ты бичих любишь! Под мостами собираешь, погрязнее чтоб, извращенец… - брызги слюны летели Роману в лицо, ружье давило под грудину, в глазах потемнело, Роман начал задыхаться. Отчаянно ухватился за дуло… Охранник лишь усмехнулся и тут же носок армейского ботинка наступил Роману на другую руку. От острой боли Роман дернулся…
Холодный пластик под лопатками содрогнулся. Было в этом содрогании некое сладострастие, словно бы лифт наслаждался чужой болью.
- Бичиха сейчас не причем… - начал Роман.
- Как дружков твоих рядом нет, сразу бичиха не причем стала! – охраннику не интересно было слушать Романа, он хотел говорить, говорить и все тыкать ружьем в пленника, изливая застарелый ужас, унижение, боль, захлебываясь от восторга быть хозяином положения. Впервые – за долгие ночи в гостинице «Парус». – А раньше так очень даже причем была, в тюрягу меня пытались закатать! Бомжелюбы хреновы! Еще хватать меня вздумал!
- Да я тебя спасал, идиота! – пробормотал Роман, косясь на взметнувшееся к его виску дуло, - Ты хоть вокруг посмотри! Ты соображаешь, куда ты залез?
Охранник на мгновение отвел глаза от Романа и наскоро оглядел блестящие пластиковые стены.
В ответ лифт оглядел охранника.
Неужели он не чувствует? Роман ясно, всем телом, зудящей кожей ощущал – лифт смотрел на них! Они
