Голос Гилберта задрожал:
— И ты еще хочешь, чтобы я успокоился?! После того как вы пустили за мной своих ищеек?
— Я отозвал детективов, как только узнал, что Эвелин наняла их, — ответил Айзек.
Гилберт нахмурился.
— Ты хочешь сказать, что не знал об этом?
— Не знал. Как и то, что Мадригалы преследуют тебя. Теперь мы приехали затем, чтобы Эвелин попросила у тебя прощения и за себя, и за отца…
— Прощения?!
Айзек горько рассмеялся.
— Я хотел бы кое-что объяснить. Пожалуйста, сядь и выслушай меня, — сказал он.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Потом Гилберт опустился в кресло.
— После смерти Мэри я тоже, как и Эвелин, думал, что мальчику будет лучше у нас или у деда. Но, увидев твою решительность в отстаивании своего права на него, мы поняли, как много он для тебя значит. Мы с Мадригалом отнеслись с уважением к твоим чувствам и признали за тобой право на ребенка.
— Тогда как вы могли подать на меня в суд, как могли собирать компромат, чтобы получить опекунство?! — гневно спросил Гилберт.
— Я этого и не делал. Это все Эвелин, — грустно сказал Айзек. — Поверь, я никогда не пошел бы на такое.
— Я с ума сходила от желания иметь ребенка, — заговорила Эвелин. — После появления Эрика на свет я была сама не своя. Мне стыдно об этом говорить, но я дико завидовала Мэри, ее счастливому браку, удачным родам, здоровому малышу. Ради ребенка я была готова на все, абсолютно на все. Я была больна.
— Я ничего не знал о том, что Эвелин звонила тебе, что она втянула в эту историю Мадригала, что они уговаривали тебя отдать Эрика, — продолжил Айзек. — Правда выяснилась, только когда жена начала ходить к психоаналитику. Мы смогли понять, какой запутавшейся невротичкой она была.
— К психоаналитику? — переспросил Гилберт.
— Да. Дошло до того, что ее желание иметь ребенка стало навязчивым. Наш брак начал рушиться. Тогда я предложил ей обратиться к врачу. — Айзек посмотрел на Эвелин. — Вначале она отказывалась, но зато теперь результаты прекрасные.
Женщина рассмеялась.
— Он спас мой здравый рассудок.
— После первого же визита в клинику она стала меняться. Теперь моя милая примирилась с тем, что у нас никогда не будет детей, и готова по-новому строить свою жизнь. И для нее очень важно получить твое прощение.
— Прости меня, — обратилась Эвелин к Гилберту. — Я не посчиталась с твоими отцовскими чувствами и думала только о себе. Даже не о племяннике. Я была эгоисткой, — опустив голову, закончила она.
Конни неприязненно подумала, что это самобичевание, несомненно, идея психоаналитика. Он похвалит послушную пациентку за старательность.
— Так что прости ее, если можешь, — закончил Айзек. — Мы оба будем благодарны тебе за это.
— Я постараюсь, — сказал Гилберт.
Айзек положил руку ему на плечо.
— Спасибо.
— А нельзя мне хотя бы одним глазком взглянуть на Эрика, перед тем как мы уедем? — с мольбой проговорила Эвелин.
Берт нахмурился и посмотрел на Конни. Та кивнула. Кажется, враждебных действий больше не будет.
— Хорошо, — сказал Гилберт.
Конни встала.
— Я схожу за ним.
Сказав Коре, что у них гости, которые хотят увидеть Эрика, она привела малыша домой.
— Это твои тетя Эвелин и дядя Айзек, — сказал Гилберт, когда Конни с мальчиком вошли в гостиную.
Эрик вежливо улыбнулся. Ему было весело у Джека и не терпелось вернуться обратно.
— Какой ты большой! — взяв малыша за руку, воскликнула Эвелин. — Когда ты был совсем маленьким, мы с твоей мамой брали тебя с собой на ланч. Ты сидел на специальном стульчике, как принц, а все вокруг не сводили с тебя глаз. Ты помнишь? — спросила она, вглядываясь в лицо Эрика.
— Нет, — ответил мальчуган и сделал шаг назад.
На лице тетки было написано разочарование.
— А ты помнишь, как мы гостили у дедушки и катались на пони?
Эрик хмуро посмотрел на тетку и перевел настороженный взгляд на Айзека.
— Нет, — сказал он и резко выдернул свою ладошку. — А можно я опять пойду к Джеку? — спросил он, глядя попеременно то на Конни, то на Берта. — Мы еще не закончили складывать большую мозаику.
— Я не против, — ответил его отец.
— Здорово!
— Нам уже пора, — заявил Айзек и пояснил, что у них скоро рейс на Сан-Франциско, а такси ждет за садом.
— Если захотите повидаться с Эриком, звоните в любое время, — сказал Гилберт.
Айзек улыбнулся.
— Спасибо. И спасибо за то, что ты понял все. Наверное, на твоем месте я бы Эвелин на клочки разорвал.
— Я был очень близок к этому, — глухо проговорил Гилберт.
Когда гости уехали, он обнял Конни.
— Слава богу, мои тревоги закончены.
Едва она ощутила тепло его губ, как маленькая ножка топнула по гравию.
— Перестаньте! — крикнул Эрик.
Конни отпрянула. Она с горечью подумала, что была права, когда подозревала, что малыш будет ревновать отца к ней.
— Я не хочу, чтобы папа тебя целовал, — с ледяным видом заявил Эрик.
— Это было всего один раз, — примирительно сказала Конни. — И это вовсе не значит, что папа не любит тебя. Очень любит.
Берт присел перед сыном на корточки.
— Я всегда буду любить тебя, малыш.
Маленький кулачок стукнул его по груди.
— Но Конни — моя, ты не должен целовать ее! И обнимать тоже! Пусть она обнимает только меня!
Констанция от удивления рассмеялась. Эрик действительно начал ревновать, но не того, кого они предполагали.
— Мы можем все вместе обняться, — сказала она.
Берт подхватил сына на руки.
— Отличная мысль, — заметил он, притянул к себе Конни и заключил их обоих в объятия.
Конни поцеловала Эрика.
— Ты доволен? — спросила она.
Эрик задумался, потом улыбнулся.
— Конечно. Мне так хорошо, что я не хочу к Джеку. Давай позвоним его маме и скажем, что я сегодня к ним не пойду.
— Хорошо, — согласился Берт. — Вместо этого мы с тобой как два мужчины отправимся в магазин, купим торт-мороженое и шампанское.
— А наша Конни накроет на стол и зажжет свечи, — добавил малыш.
Конни усмехнулась.
— Чтобы отпраздновать благополучное завершение всей этой криминальной истории?
— Да. И выпить за нашу семью, — сказал Берт.
