и мы установили правило внутри группы, что наши жёны могут быть с нами в дороге не более трёх дней подряд. В то же время мы старались бывать почаще со своими жёнами, рассказывая им, что было бы гораздо веселее, если бы они были с нами в туре. Но в реале, хоть мы и хотели, чтобы они пришли, мы всё же не хотели, чтобы они видели все эти вечеринки.
Команда Korn (наши менеджеры и прочие сотрудники, обслуживающие наши туры) делала большую работу по устройству наших концертов в каждом новом городе, но у них также была и другая работа: раздавать разным красивым девчонкам, которых они находили в толпе, пропуски, по которым они смогут пройти на нашу вечеринку после шоу. Они просто выходили к девушкам и спрашивали их, хотят ли они потусоваться с членами группы после концерта, и большинство из них отвечали: «Да, конечно!» Даже если у них был парень. Иногда эти девушки спрашивали, могут ли они с собой взять своего парня за сцену, но ответом всегда было: «Нет, группа хочет только девушек на вечеринку.» И некоторые девушки действительно оставляли своих парней и шли на вечеринку. (Первое время у нас была проблема с несовершеннолетними девушками, но мы стали проверять их возраст по документам, так как мы не хотели судебных исков.) После концерта, охранники формировали длинную очередь из всех отобранных девушек, потом удостоверялись, что мы готово принять их. Если мы отвечали, что готовы, они запускали их и начиналась вечеринка.
Несмотря на преследующее нас клише секса в дороге, это не было частью моей жизни рок-звезды. Я не подписывался на это. Моя семья значила для меня больше, чем те девушки, и, также, я никогда не хотел лгать об измене. Я просто хотел тусоваться в дороге и играть музыку вместе с моими друзьями, я не собирался спать с множеством девчонок, ставя зарубки на своём ремне.
Некоторые парни скажут, что я теряю большой шанс оторваться со всеми этими девчонками, но я бы ответил им, что меня совершенно не волнует эта перспектива. Меня по прежнему угнетало то, что они из-за этого смеялись надо мной. Я начал чувствовать себя каким-то диким или что-то вроде этого, раз я отказываюсь от секса с этими девушками, которые добровольно готовы отдаться, всё выглядело так, будто я не был настоящим мужчиной. Даже если я не принимал участие (в основном), я по крайней мере смотрел на всю эту сумасшедшую закулисную жизнь. Она была повсюду. Рядом с нами постоянно были стриптизёрши, которые танцевали для любого, кто хотел бы получить «танец на коленях»[52], но, в то же время, когда для меня это не казалось изменой, я присоединялся.
У нашего технического персонала был отдельный автобус, который мы назвали P-One Bus. Эти парни всегда развлекались так, словно они настоящие рок-звёзды. Они отрывались на всю катушку каждый вечер. Это были двенадцать чуваков, спящих в автобусе (из которого постоянно воняло), и каждый вечер вокруг этого автобуса бегали обнажённые девушки. Они по настоящему выходили за все границы разумного. P-One Bus также был местом, куда шёл любой, кто хотел закинуться наркотой. Было похоже, что эти парни знали каждого наркодилера в каждом городе, в который мы приезжали, и они всегда были готовы прикупить у них всякого крека. Некоторых из них мы увольняли, потому что они плотно сидели на наркоте.
Со всеми этими вечеринками, с выпивкой, наркотиками, всё казалось таким, словно настало большое весёлое время. Мы отыгрывали гораздо более крупные концерты для тысяч фанатов, которые уже знали наше звучание и помнили наши песни наизусть. Это уже не было похоже на те туры, с которыми мы когда-то начинали — теперь мы были хэдлайнерами и люди приходили на концерт из-за нас. Иногда группы, которые выступали на разогреве наших концертов, бывали освистаны нашими фанатами, как когда-то мы были освистаны фанатами Megadeth. С каждым вечером толпа становилась всё больше и больше, становилась более дикой. Всё это было гораздо больших размером, чем мы могли себе когда-то представить, и всё ещё продолжало расти.
Несмотря на весь этот успех, я временами стал впадать в депрессию, потому что на самом деле я хотел быть дома со своей семьёй. За исключением времени, когда мы были непосредственно на сцене, я не любил находиться в дороге. Несмотря на своё уныние, я не допускал, чтобы остальные члены группы видели, как я был несчастлив, я прикрывал всё вечеринками. Я всё время старался рассмешить людей, делая что-нибудь смешное или всякие тупые вещи. Вот таким я и был, наверное напиваясь и ведя себя как клоун, я следовал единственной дорогой, которую я знал.
После того как The Family Values Tour закончился, шумиха понемногу улеглась. В течение тура, мы привлекли к факту нашей популярности и побороли большую часть своих страхов и волнений по поводу окружающего нас успеха, но по прежнему между членами группы остались былые разногласия, которые усилились, когда мы вернулись в студию для записи нашего четвёртого альбома, Issues. В это время, стало похоже, что Дэвид весьма отдалился от нас, стал держаться на дистанции. Ему было неинтересно тратить своё время на создание песен и это расстраивало всех нас, особенно Джонатана и Филди. Дэвид, в свою очередь, устал от них — он и Филди никогда не были по настоящему в хороших отношениях, ещё со времен LAPD. (Манки и я всегда занимали нейтральную позицию в группе — мы старались не принимать чью-то сторону.)
Но Дэвид не был единственной проблемой. Была также проблема с Филди. Мы с ним были лучшими друзьями много лет. Но я устал от него. С выпуском каждого альбома, его поведение становилось всё хуже и хуже. Он любил хип-хоп, и он по настоящему старался жить жизнью большого репера, но это превозносило его эго. Как раз со времени записи Issues мы стали подшучивать над ним за его спиной, называя его фанатичным репером и далее в таком же духе. Почему мы подшучивали за его спиной? Потому что мы боялись сказать ему что-либо в лицо. Никто не хотел спорить с Филди, потому что он был очень грубым в спорах. Он становился жестоким и говорил самые плохие, болезненные слова, какие только мог, только для того, чтобы привести свой аргумент. (Должен отметить, я слышал, что Филди поработал над своим поведением и теперь он по настоящему клёвый парень.)
Я думаю, мы все устали друг от друга, это
