Маша во всем права…
— Я хочу пиццу с колбасой! Брат тоже хочет с колбасой, а ещё ему можно с сыром! — громко говорит Даша, едва официант ставит на стол меню. — А ещё сок. Персиковый! — указательный палец поднимает, смотрит на меня такими глазами, что не могу прекратить улыбаться.
— Конечно, Даш.
Официант все записывает. Саша сидит рядом со своей матерью, сложив руки на груди. Дуется. На меня не смотрит, даже голову не поднимает. Машка что-то ему шепчет, на что сын пожимает плечами.
— Па-а-ап, — зовет дочь. Оборачиваюсь к ней. Приложив пальчик к виску, говорит задумчиво: — А можно нам потом мороженое? — и очень медленно поворачивает голову к Маше, потом переводит взгляд на меня.
Я копирую ее действия. Жду от Маши согласия. Получив от нее короткий кивок, улыбаюсь дочери.
— Хорошо. Саш, а ты хочешь мороженое?
Хмурится сильнее. Бровью не ведёт.
— Да! Он любит клубничное! — опять вместо него отвечает дочь. — А я шоколадное!
Записав наши заказы в планшет, официант уходит. Возвращается через минут десять и расставляет всё на стол. Саша ничего не ест. И меня это п*#дец как убивает.
— Я на пару минут отойду, — взяв со стола телефон, поднимаюсь. — Позвонить надо.
Маша все понимает. Снова кивает и даже слегка улыбается мне. Мол, спасибо. Выхожу из помещения и действительно звоню Мише. Пусть сын ест спокойно. На меня обижен, не хочет рядом со мной сидеть, не соглашается с тем, что я предлагаю. Он оттолкнул от себя пиццу, которую я положил напротив и не прикоснулся ни к чему. Лишь пару глотков сока выпил и то после уговоров Маши.
— Ты мне звонил три раза, — говорю в трубку. — Извини, я с семьёй. Сейчас время для меня гораздо дороже золота. Ни минуты терять не хочу.
— Да я всего лишь хотел предупредить… — в голосе друга чувствуется раздражение.
— Что случилось?
— Твой отец в городе. До тебя дозвониться не может. Ты же свои номера телефона сменил…
— Чего хочет? — перебиваю жёстко.
— Да хрен знает, Вик… Не нравится мне все это. Но судя по его голосу… С ним явно что-то не так. Говорит, есть важный разговор. Который срочно нужно обсудить.
— Мне плевать и на него и на его голос. И на его разговор. Сыт по горло. Достаточно того, что он сделал тогда… — буквально рычу.
— Окей, не злись, брат. И не надо портить себе настроение. Я передам ему твои слова. Как там твои дети? Я представляю, как тебе непривычно.
— С дочерью быстро нашли общий язык, — улыбаюсь широко, откинув в сторону лишние мысли. — А вот пацан сильно обижен. Видеть меня не хочет. Буквально прожигает дыру своим убивающим взглядом.
— Ничего, все встанет на места. Не волнуйся.
— Поскорее бы…
Поговорив ещё несколько минут, рашаю прождать ещё немного. Пишу сообщение Маше. Она говорит, что кусок пиццы сын всё-таки поел.
«Возвращайся», — прилетает следом.
Спрятав телефон в карман брюк, иду к ВИП-комнату. Захожу, натыкаюсь взглядом на детей, которые стоят у огромного панорамного окна и смотрят на вечерний город.
— Поиграть хотите? — спрашиваю, оказавшись рядом. — Тут для вас есть сюрприз.
— Сюрприз? — Даша вскидывает брови, а Саша даже не поворачивается ко мне, тем самым дает понять, что ни капли не заинтересован.
— Да. Пойдёмте, покажу.
Посреди комнаты стоит круглый стол, слева диван. А вот справа на стене ещё одна дверь, которая как раз ведёт в другое помещение. Открываю и сразу же слышу восхищённое и удивлённое от Даши:
— Тут и горки есть!
Она тянет за собой брата. Маша подходит ко мне и мы молча наблюдаем за детьми пару минут. Да, Дашка рада, а вот Саша продвигается медленно, без желания. И то потому, что сестре своей отказать не может. Она в восторге.
— Что мне сделать, чтобы он наконец смягчился?
Маша молчит. Минут пять, наверное. А потом возвращается за стол, садится и задумчиво смотрит на настенные часы.
— Без понятия. На меня он никогда не обижался. Ибо я ничего такого не делала…
— Он меня ненавидит.
— Я тебя тоже, — пожимает плечами. Врёт. Я же вижу, как она на меня смотрит. Да, есть в ее взгляде боль, горечь, злость, обида, даже раздражение. Но никак не ненависть. — Всем сердцем и душой.
— А я тебя очень сильно люблю, Маша, — таращусь как идиот. — Никогда не прекращал любить. Никогда не хотел кого-либо рядом, как хочу тебя.
— У нас разные понимания насчёт любви, Виктор. Не знаю, как для тебя, но для меня любовь — это что-то святое. Когда любишь, ты готов ради любимого человека горы свернуть. Сделать все, чтобы тот был счастлив. Чтобы никто и ничто не смогло его сломать. А ты… Не то, что защитить, ты все собственноручно уничтожил. Сделал все, чтобы сломать меня. И сломал, чего уж врать… Но я не жалею. Поднялась на ноги, упорно продолжила идти вперёд. Но без тебя. И, знаешь, я поняла, что без тебя мне гораздо лучше.
Глава 23
Просыпаюсь, чувствуя некую лёгкость. Будто все несколько лет я жила с тяжёлым грузом на плечах, а сейчас стало легче дышать. Поднявшись, оглядываюсь и ловлю себя на мысли, что я счастлива. Нет, не из-за того, что Виктор вновь появился в моей жизни. А из-за того, что я не буду теперь избегать вопросов от детей насчёт их отца. Не буду что-либо придумывать, не стану врать. Теперь он будет рядом всегда. Сам ответит на все вопросы, сам будет объяснять что-либо, что понравится или наоборот, не понравится детям.
Бабушка была настолько счастлива, что улыбка с ее лица не слетала до глубокой ночи. Она все чем-то занималась на кухне чуть ли не до утра. Я проснулась раза три и каждый раз слышала шум, доносящийся до моего слуха.
А Виктор… Он тоже был счастлив вчера. Я видела, как горели его глаза, когда он разговаривал с Дашей. А Сашка упорно молчал даже весь путь до дома.
Я понятия не имею, куда делась машина Амирова. Ведь в сад он приехал на своей, а потом мы поехали в ресторан на моей… Привез нас домой, затем, наверное, вызвал такси. Как вспоминаю выражение его лица, когда Дашка с восхищением начала говорить о Левицком, так мороз по позвоночнику ползет. Виктор злился. И эта злость была на самого себя. Ему совсем не нравилось, как дочка говорит ему о чужом мужчине. А ещё больше не может переварить тот факт, что дети его так сильно любят.
Забрав телефон, смотрю на время. Шесть
