Кость! Мы идем к стоматологу.
— В восемь? — поканючил я, как будто и в самом деле был ребенком.
— Встанешь один день пораньше, — быстро прервала она меня, пока обычно удивление не переросло в бесконечные мольбы перенести прием.
Мы еще некоторое время сидели на кухне, изображая из себя примерную семью, а затем я ушел спать. А может не изображали. Может и действительно все начало меняться к лучшему.
На следующий день меня ожидал ранний подъем и посещение детской стоматологической поликлиники. Благо наращивать зубы они умели. Уже через час я вышел из кабинета стоматолога с белоснежной, а самое главное, целой улыбкой. Сестра, конечно, в очередной раз удивилась тому, что вместо того, чтобы устроить истерику о том, как я не хочу идти в кабинет, я совершенно спокойно это сделал и выдержал все мучения от анестезии до сверления.
Потом я предупредил Машку о том, что хочу сегодня переночевать у Жендоса — спать в квартире с близкими, когда на меня охотиться эти странные тени не безопасно, — и теперь стоял у таксофона с визиткой Аввакума Ионовича в руках.
— Добрый день! Меня зовут Константин Ракицкий. Могу я поговорить с Аввакумом Ионовичем?
— Одну секунду, — ответил женский голос.
Затем он заставил меня ждать около минуты. Пришлось докидывать еще два рубля, чтобы не обрубили связь.
— Аввакум Ионович сказал, что ожидает вас в одиннадцать часов в своем офисе, — ответила, наконец, мадам.
— В офисе? — опешил я.
Хотя на что надеялся? Что он пригласит меня попить чаю в его огромном особняке?
— А можете подсказать адрес?
— Да, конечно. Есть ручка и листок под руками?
— Я запомню.
Я ехал в троллейбусе, на своем любимом месте в задней части, забравшись между поручнями, и глядел в окно. Заплатил очередные два рубля за проезд, и задумался о том, что надо бы разменять купюры, чтобы потом какой-нибудь кондуктор с сотни не сдал мне сдачу по рублю. Звенящий пятиклассник, прямо-таки магнит для хулиганов.
Город кишел машинами, которые я не так часто встречал на дороге в двадцать первом веке. Нивы, Волги, Девятки… Даже запорожец проехал. Запорожец! Такой раритет в мое время в городе и на парковке-то было не встретить, не то, что проезжающим мимо.
Так, разглядывая город своего прошлого, я вскоре доехал до нужной остановки и через пару минут стоял перед входом в небольшое пятиэтажное здание. Офисный центр. Дверь постоянно стучит от того, что туда-сюда снуют люди в черных костюмах. Логово аристократов. Как пить дать. Ладно хоть мать одежду постирала и рюкзак зашила. Выгляжу более-менее. Для ребенка, конечно.
— Добрый день! — я подошел к охраннику в камуфляжной форме, сидящему за столом. — Я приехал к Германну Аввакуму Ионовичу.
Он оторвал глаза от сканворда и посмотрел на меня, поверх очков.
— Вообще его кабинет на четвертом этаже. Но он несколько минут назад взял у меня ключи от склада. Проходи по коридору и постучи в сто десятую комнату. Он должен быть там.
Я поблагодарил охранника и пошел к месту встречи.
Ну хоть какая-то неформальная обстановка. А то я уже подумал, что с десятилетним мальчишкой будет официальное собеседование в огромном кабинете с книжным шкафом и кофе, который принесет секретарша.
Стучу в дверь с табличкой, на которой изображена цифра сто десять. Дверь от стука с тонким скрипом открывается. Но ответа нет. Но раз открыта, зайду.
Здесь целый лабиринт из стеллажей, заваленных видеокассетами. Но, нужно отметить, не беспорядочно разбросаны. Все рассортированы. Боевики, комедии, эротика. Склад, с которого, судя по всему, по точкам разъезжаются пиратские и лицензионные копии американских фильмов. Русского производства не вижу. На первый взгляд. Самое лучшее русское в кинематографе тех времен — голос переводчика Володарского.
— Аввакум Ионович, здравствуйте! — подаю я голос, чтобы старик дал знать о себе.
— Костя? — отзывается аристократ в ответ.
Я иду на голос и вскоре вижу старика, стоящего на стремянке и бережно расставляющего по полкам фильмы.
— Здравствуй, Константин. Я рад что ты нашел время приехать.
— Вы сказали, что у вас есть для меня работа, — перехожу я сразу к делу.
Старик взглядом указывает на одну из коробок и предлагает сесть. Я соглашаюсь. Сам он стоит на стремянке и перебирает кассеты.
— Прости, что встречаюсь с тобой в такой обстановке, — говорит он. — Не хочу, чтобы кто-нибудь знал о наших общих делах.
— Почему? — я поднял голову на люминесцентную лампу, она тут же перестала мигать.
— Потому что работа, которую я хочу тебе предложить, не подлежит огласке.
— А-а-а… — протянул я. — А я могу не согласиться?
Старик переставил еще две видеокассеты местами и хмыкнул себе под нос.
— Конечно, можешь, — ответил он, спустился со стремянки и сел на коробку напротив меня. — Но я бы хотел, чтобы ты хорошо подумал, прежде чем принять какое-то решение.
— Почему я? — задал я вопрос, который интересовал меня со вчерашнего дня.
Старик провел рукой по своей тонкой узкой бороде.
— Потому что у тебя тело ребенка, а разум взрослого человека.
Меня бросило в пот. Откуда он узнал об этом? Могли ли Жендос с Серым кому-нибудь проболтаться? Или старик обладает какой-то магией и видит меня, что называется, насквозь?
— Относительно взрослого, конечно, — добавил Аввакум Ионович. — Но этого вполне достаточно, чтобы быть мне полезным.
Я выдохнул. Кажется сравнение было образным.
— Тогда…в чем заключается работа? — поднял брови я.
— Видишь ли, Константин. Как ты знаешь, я являюсь главой довольно влиятельного клана, — он снял свою излюбленную чёрную шляпу и поместил ее на свое колено. — И по этой причине врагов у меня достаточно.
Я кивнул. Старик продолжил:
— Мне нужен кто-то, кто не будет вызывать никаких подозрений и в то же время добывать для меня разную полезную информацию. А также выполнять другие не менее важные поручения…
Я поерзал на стуле, а он добавил:
— Есть дела, для которых в качестве исполнителя взрослый не подходит. А вот ребенок справится с ними довольно легко.
— Какие, например?
Старик внимательно посмотрел на меня, как будто все еще раздумывая, предлагать мне работу или нет, а затем повернулся, поднял с пола свой кейс и достал из него видеокассету.
— Мне нужно передать послание родителям одной твоей одноклассницы. Ольге Николаевой, — сказал он. — Так, чтобы никто не понял, как оно у них очутилось. То есть сделать это незаметно.
Я завис. Просто сейчас меня просят о том, чтобы я подсунул видеокассету с записью неизвестно чего, в сумку своей однокласснице. Сказать, что это выглядит очень странно — ничего не сказать.
Но, с другой стороны, у аристократов свои причуды. Тем более на улице
