— Я не имею к этому учебнику никакого отношения, — со вздохом ответил Максим. — Что такого криминального ты накопал?
— Почему написано о крещении Руси в восемьсот шестьдесят седьмом году? Тысячелетие крещения праздновалось незадолго до тысяча девятьсот девяностого года!
— Знаток! — фыркнул приятель. — Русь крестил патриарх Фотий, а через сто тридцать лет Киев возвел христианство в государственную религию, вот и все.
— Об этом ничего не сказано в учебнике! — воинственно заявил князь.
— О чем писать? Для начала сравни Киевское княжество с Владимирским, — спокойно ответил профессор.
Здесь Максим был прав, Киев отнюдь не доминировал в Древней Руси, так себе средненькое княжество от Крыма до Белгорода.[18]Киевские князья не смели спорить с Рязанью или Полоцком. Владимирское княжество простиралось от Оки и Волги до Рижского залива, где сохраняли независимость только Китеж и Новгород. Норманн ухватился за возможность детальнее узнать историю полузабытого анклава и спросил:
— Судя по учебнику, Русь формировалась не Киевом, а Владимиром, или я чего-то не понял?
— Правильно, — подтвердил Максим, — в летописях княжество называют по-разному, то Суздальское, то Смоленско-Суздальское и так далее. За многие столетия одни города богатели, другие беднели и теряли свое значение. Со временем одни из них превратились в деревни, другие вообще исчезли.
— В книге не пишется о междоусобных войнах, а почему, я так и не понял, — с некоторым недоумением заметил Норманн.
— Причина лежит на поверхности: в тот период свары князей никак не отражались на благополучии населения, — усмехнулся профессор, — любой город имел право изгнать неугодного правителя.
— И еще, — Норманн решился перейти к главной теме, — почему огромное государство с землями от Нижнего Новгорода до Владимирца[19]в одночасье рассыпалось на множество мелких уделов?
— Я бы не сказал, что в одночасье, — повернувшись к компьютеру, ответил Максим, — а причина в человеколюбии. Князь Всеволод завещал государство среднему сыну, старшие и младшие отказались подчиниться, а наследник не захотел убивать родных братьев. Единое государство начало делиться, через два поколения правнуки забыли о родстве.
— Могло ли это послужить причиной гибели Юрьевского княжества? — как бы между прочим поинтересовался Норманн.
— Ах вот ты о чем! — снова усмехнулся профессор. — Издалека зашел! Нет, причина в войнах прапрадедов, которые многократно пытались захватить и Новгород, и Полоцк. Поэтому с приходом Тевтонского ордена никто не протянул последнему князю руку помощи.
— Понятно, — задумчиво кивнул Норманн, затем поправился: — Нет, непонятно! Почему тевтонцы как-то неправильно захватили Юрьевские земли?
— Это как раз понятно, по папскому указу им предписывалось разбить княжескую дружину, а перекрестить население обязана была церковь, — пояснил Максим.
— Снова вопрос денег. Кстати, почему католическая церковь взымает десятину, а православная довольствуется пожертвованиями?
— По византийским и мусульманским законам служитель церкви не может стремиться к материальным благам. Рим перенял традиции падшей империи, где алчность и властолюбие считались нормой бытия, — ответил профессор.
Норманн вспомнил еще одну непонятку, возникшую после приезда мордовского посольства, и спросил:
— Как я понял, наши вепсы ушли с Поволжья примерно сто лет назад, а что скажешь о карелах, финнах и прочих лопарях?
— Ничего не скажу, — пожал плечами Максим, — достоверно установлено только одно: угро-финские языки этимологически восходят к ирано-скифской языковой группе. В ранний период эти народы называли сарматами.
Ни хрена себе! Древние предки вепсов имели ассирийские корни, а затем по неведомой причине подались на северо-запад! Ну и ладно, шут с ними, Норманн направился к двери, но тихий голос Максима буквально пригвоздил к полу:
— Тебе на сборы два дня, послезавтра откроется портал.
— Что я должен взять? — от неожиданности Норманн ляпнул явную чушь.
— Голову, — серьезно сказал профессор, затем добавил: — Ты должен в одиночку переправиться на тот берег, скажи своим ближним, что хочешь встретиться с волхвом.
— Каким еще волхвом и на кой ляд он мне нужен? — не понял Норманн.
— Севернее аварийной базы живет самый что ни на есть настоящий волхв. У тебя весной свадьба, в глазах окружающих это хороший повод для встречи.
— Как бы на костер не попасть за подобное желание! — поежился Норманн.
— Не пори чушь! — разозлился Максим. — Кто тебе приказал сделать Рунов кол Макоши? Люди никогда не прекратят визиты к волхвам и ведунам! Даже в мое время жулики кормятся за счет слабовольной публики!
Испытывая смешанное чувство радости и растерянности, Норманн направился к итальянцам. Несмотря на то что твердое желание уйти в портал изъявлял один лишь Антонио, оповестить необходимо было всех. Сам он давно подготовился к возвращению домой. Золото было распихано по всем укромным уголкам машины, рюкзак «возвращенца» укомплектован, документы, деньги и ключи лежали в борсетке. Осталось взять продукты да снять «Ниву» с колодок.
Баркас резво пересекал Онежское озеро, разрезной парус[20]позволял держать хорошую скорость даже при порывистом северном ветре. Холодные брызги то и дело перелетали через борт, поэтому Норманн закутался в запасной парус и прижался к носовой выгородке для снастей. Он не собирался рисковать здоровьем и на прощанье прихватывать простуду. Нахохлившийся Антонио крепко вцепился в румпель, а Савиолло с Рокко следили за парусом. Слуги оживленно тараторили, по всей вероятности, увлеклись обсуждением предстоящего возвращения домой. Норманн давно составил план прохода через портал. Для начала необходимо было выспросить у Нины Михайловны нюансы и опасности самого процесса перехода во времени и пространстве. Затем придется совершить несколько пробных переходов и только после этого садиться за руль «Нивы».
— Хватит болтать! — резко выкрикнул Антонио. — Травите кливер-шкот, иначе придется вплавь добираться до берега!
— Подходим к реке? — просто так спросил Норманн, другой причины для поворота не могло быть.
— Да! Сейчас повернем в устье! До захода солнца успеем полюбоваться на исчадие ада! — ощерился архитектор.
— Надо винтовки на всякий случай прихватить, — деловито предложил Рокко.
На этот раз дом попаданцев с прилегающими постройками выглядели в глазах Норманна чужеродно-несуразными. На Руси так никогда не строили, и если два года назад он просто отметил общую неправильность, то сейчас ясно осознал вопиющую дикость общего вида строения. В совершенно не продуманном нагромождении хозяйственных построек не было и толики бытового прагматизма. Но самое главное он заметил только сейчас: каждая деталь дома или сарая прямо-таки вопила о машинной обработке! В четырнадцатом веке любая вещица как бы показывала руку мастера. Здесь же было полное обезличивание, и, как следствие, любой случайный человек мог сделать правильный вывод об обитающих здесь «нелюдях».
