— Как надоело плыть. Альберт, далеко еще до земли? Ты чувствуешь ее? — бесконфликтный Андрей решил разрядить обстановку.
Я нырнул в себя. Тьма круго́м и огромный объект там далеко на востоке. По моим ощущениям, мы приблизились наполовину.
— Еще столько же. Примерно.
Вано тяжело вздохнул. Все устали ютиться на этом клочке из досок и резины. Хотел встать, походить. За свою ногу я был еще не уверен, быть может, когда мы будет подплывать, она окончательно восстановится. А вот Андрей выглядел вполне здоровым. Его лодыжка покрылась свежей обновленной кожей, ненормальная вмятина исчезла, казалось, что перелома и не было.
— Я скучаю по дому. По горячей воде и интернету. — Вано мечтательно откинулся на баулы с вещами. — Не ценишь все это, когда под рукой, а как потерял возможность поспать в мягкой кровати, так локти кусать охота.
— Я бы сейчас съел огромную шаурму. Даже привокзальную, — протянул Сашка. В моем животе заурчало. Нормальной еды мы уже дней десять не видели.
— Да, баня бы не помешала. От меня воняет, как от псины. — Андрей перевернулся на бок, протягивая руку к бутылке с водой.
— Как и от всех нас. — Я подтянулся, садясь прямее. Низкие облака вдали, казалось, касаются водной глади. — А ты скучаешь по дому, Ник?
— Скучаю, — произнес он. Слова казались смазанными из-за ветра. — И по нормальному туалету, и по еде. По сигаретам и мягкой кровати. Я скучаю по комфорту. Но смотрю на нашу ситуацию как на набор возможностей.
— Комфорт развращает, это факт. Никогда человечество так не перестраивало окружающую среду под свои нужды, как в наше время, — сказал я. — Возможности, согласен, теперь мы сами себе хозяева. Никаких законов, никаких рамок, только наше восприятие мира и сам мир.
— Я бы поспорил насчет отсутствия рамок. — Сашка свесил ноги за борт, подставляя их свежему ветру. — Мы все росли в рамках, нас учили различать черное и белое. Не перебегай дорогу на красный свет. Учись хорошо, иначе станешь дворником. Относись к людям так, как хотел бы, чтобы относились к тебе. И все в таком духе. Вы можете этого не замечать или думать, что вырвались за границы воспитания, но это не так. У каждого из нас своя мораль и свое понимание мира. Всегда нужно оставаться человеком. Этого из нас не вытащить.
— Золотые слова. Хотя ничего плохого в профессии дворника не вижу до сих пор. — Вано жестом попросил воду у Андрея. Отпивая из горла, он смотрел вдаль. — Хотите подняться над облаками? Они сегодня так низко.
Ник прищурился, глядя вверх. Затем вопросительно посмотрел на нас.
— Давайте. — Мне было интересно понаблюдать на море сверху, быть может, увидим что-то, кроме примелькавшейся воды.
— Подстрахуйте тогда. — Ник схватился за деревяшки и закрыл глаза. Мы все были наготове, чтобы в случае чего выровнять транспорт. И медленно начали подъем.
От воды удалялись постепенно, тогда Вано и Андрей решили помочь Нику. Катамаран качнуло, его подхватило покрывалом силы. Дело пошло быстрее. Водная рябь становилась все неразличимее. А серое дождевое облако приближалось быстрее. Мы вошли в него, как в мягкую пуховую подушку. Сразу стало влажно и сыро. Немудрено, ведь облака по большей части состоят из воды. Ветер наверху становился порывистей, жестче.
Облако было довольно плоским, мы вылетели из него меньше чем через минуту. Нам открывался превосходный вид на солнечные островки, а за ними черная буря застилала все небо на горизонте, от нее несло холодным ветром и озоном.
— Конца не видать… — Вано прикрыл глаза ладонью от слепящего солнца.
— Фух… и на сколько она длится вглубь, тоже неясно. — Андрей щурился, пытаясь оценить расстояние. — Она далеко. Мы успеем отдохнуть и подняться прямо перед ней. Сколько мы сможем лететь, не прерываясь?
— Если тянуть по очереди, то долго. — Ник развернулся к нам, он выглядел обеспокоенным. Мешки под глазами, он плохо спал, как и все мы в последнее время. — Мы сможем. Давайте вниз.
Катамаран пошел на снижение, взрывая мягкое тело облака. Мы старались отоспаться, качающиеся волны нас убаюкивали, мы планировали хорошо отдохнуть перед полетом над бурей.
Вано
Подъем над тучей начали на рассвете. Самоубийством было лезть туда ночью, когда буря начала застилать половину обозримого неба, а волны стали настолько злые, что перевернули бы наше «судно», если бы мы вздумали плыть дальше по морю. Чем ближе мы подлетали, тем яростнее они становились. Я и Андрей совместными силами поднимали катамаран навстречу черной стене. В ее темных глубинах сверкали молнии, выл ужасный ветер, а волны поднимались так высоко, что от грохота водяной толщи закладывало уши.
Мы поднялись над грозовым карнизом и увидели золотящееся поле, которое перемешивалось с серыми кляксами облаков, в них били молнии, ослепительно-белые, они толкали к нам раскаты грома.
Я выдохнул, сосредоточившись и готовясь подхватить силой единственную преграду между мной и смертельным штормом.
Катамаран поднялся выше примерно на километр, конца шторму не было видно. Становилось холодно, в ход пошли все теплые вещи, что смогли найти. Мы менялись каждые два часа. Затем добавлялся последний человек, и очередь сдвигалась. Такими сменами мы могли уверенно держать высоту и скорость.
Все изменилось, когда сидящий на носу Сашка заметил быстро летящих к нам птиц… Четыре черных точки двигались наперерез. На катамаране началась суета.
— Похоже на птиц? — Сашка высматривал гостей.
— Похоже… как-то слишком целенаправленно они к нам летят, — у меня было плохое предчувствие.
— Да! Я вижу, как они машут крыльями. — Ник ерзал на месте, тиская свой клинок. — Если они нападут, чем будем отбиваться?!
Я притянул к себе один из поломанных контейнеров и скрутил его в тугой тюбик силой, вытягивая конец в острую пику. Одна из птиц грозно крикнула. Совсем уж недружелюбно.
— Делайте копья! Берегите вещи и оружие! — Я тут же схватил еще один сломанный контейнер и скрутил его точно таким образом.
Катамаран быстро опустел от искореженных капсул. Каждый притянул к себе по одной такой, сделав импровизированное метательное копье, остальные лежали, ожидая своей очереди. Я поменялся с сидящим спереди Сашкой местами и подсел, чтобы удобнее было вставать для броска.
Четыре прилетевших крылатых твари тут же проявили свою враждебность, шедшая первой в веренице гостей зверюга гаркнула и, развернувшись прямо перед нами в крутое пике, сорвалась вниз.
Это были огромные черные птицы, их лоснящиеся перья сверкали в лучах солнца, а хищные клювы были длинные и острые. Когда они кружили рядом, когти на лапах отражались лучиками света, птицы каждый раз подлетали все ближе и издавали злой клич.
Нику надоело ждать, и он первым метнул копье в выбравшую не самый удачный маневр птицу. Он пронзил ее тело и даже не дал копью скрыться в буре: подняв его, он притянул окровавленный предмет себе в руку. Копье было склизкое, все в темно-алой густой крови.
