наверное, совсем лысый, как Человек-из-Льотомна.
– Не волнуйтесь, юный джентльмен, если случится беда и я выстригу вам лишнее – всегда можно наложить заплатку.
– Что-о-о?
– Даже я понял, что господин Куафюр шутит, Джаспер, – бросил дядюшка.
Цирюльник хмыкнул и продолжил щелкать ножницами. Он все стриг, расчесывал и подравнивал. Все это начало казаться Джасперу вечностью, но тут наконец господин Куафюр вернул кресло в изначальное положение, убрал свои инструменты для пыток, отряхнул голову мальчика щеткой и открыл какую-то жестянку.
– Фу, слизь! – возопил Джаспер, когда его волос коснулось нечто отвратительное, липкое и тягучее.
– Всего лишь помадка…
Цирюльник втер слизь в голову Джаспера, начал расчесывать. Племянник доктора Доу мог бы поклясться, что мерзкий гребешок прохаживается по его волосам уже дольше, чем за всю его жизнь до того.
А затем господин Куафюр оглядел его со всех сторон, покивал и снова отряхнул щеткой. Расцепив воротник, цирюльник стянул с него накидку и вернул ее на вешалку.
Джаспер боялся поверить своему счастью, но господин Куафюр улыбнулся ему и сказал: «Готово!» После чего резко развернул кресло к зеркалу.
Джаспер уставился на того, кто там жил, и… вытаращил глаза. Его голова уменьшилась! На ней почти не осталось волос, и это лицо… оно было чужим и странным! Но не это казалось ему хуже всего!
– Я стал… – у него перехватило дыхание, – как ты!
Доктор Доу сложил газету и подошел. Оценив вид племянника, он важно кивнул.
– Немного хуже, чем я, – сказал любящий дядюшка. – Из-за формы черепа. Он слишком… мальчишеский.
Джаспер надул щеки и гневно запыхтел.
– Вы довольны, господин доктор? – с тревогой справился цирюльник – угодить доктору Доу было довольно сложно.
– Вы сделали невозможное, господин Куафюр: превратили это существо в некое подобие человека. Я поражен.
– Нет уж! – воскликнул Джаспер. – Это я поражен: мне в голову ударила молния и уничтожила мой прекрасный… э-э-э… куафюр!
Доктор поднял бровь.
– Я поражен тем, что, оказывается, слухи не врали и у тебя действительно есть уши.
– Ненавижу тебя!
Доктор достал из кармана пальто небольшую коробку.
– Что ж, тогда придется мне съесть все печенье «Твитти» самому.
– Ладно, я ненавижу тебя чуть меньше.
Доктор бросил взгляд на часы и повернулся к цирюльнику.
– Без десяти полночь. Вы справились быстрее, чем я думал: признаться, я опасался, что просижу здесь до утра, учитывая, сколько у него было волос. Запишите стоимость стрижки на мой счет, господин Куафюр, и… да, думаю, удвойте ее.
– О, вы так добры, доктор.
– Разумеется, нет. Ты готов, Джаспер? Мы едем домой.
Джаспер выбрался из кресла и покачнулся – ноги были совсем ватными, а то, на чем он сидел, и вовсе по ощущениям превратилось в блин.
– Одно мгновение. – Цирюльник протянул мальчику приплюснутый флакон с зеленой жидкостью.
– Это средство для ухода за волосами. Втирайте его каждый день перед завтраком. Всего три капли. Не больше.
– Доброй ночи, господин Куафюр.
Доктор развернулся и направился к двери, а цирюльник склонился к мальчику и прошептал:
– Если втирать больше, ваши волосы отрастут до прежней длины всего за три дня.
Джаспер решил, что ослышался, а потом улыбнулся и, крепко сжав флакон, как свое самое ценное сокровище, бросился догонять дядюшку.
Когда дверь за посетителями закрылась, господин Куафюр недобро усмехнулся и сказал:
– Быстрее отрастут – быстрее вернетесь…
…Стряхнув состриженные волосы с кресла, господин Куафюр смел метелочкой и собрал в небольшой мешочек все, что было на полу. Он никогда не избавлялся от волос – пригодятся для париков и шиньонов, так он считал.
Цирюльник с досадой посмотрел на часы и поморщился. Почти полночь.
– Если бы этот мальчишка не был таким заросшим! Столько времени потрачено, а ведь меня ждет куда как более важная работа…
Он уже запер дверь и собрался гасить свет, когда за порогом раздался голос. Жуткий шелестящий голос:
– Цирюльник… впусти меня… постриги меня… я так зарос…
Господин Куафюр испуганно глянул на дверь. За мутным стеклом окошка что-то шевелилось – что-то большое, бесформенное.
– Простите, мы уже закрыты! – выдавил он, почувствовав, как от страха лоб покрылся потом.
– Мои волосы… – отвечал поздний посетитель, – они отвратительны… я не могу терпеть…
– Приходите завтра!
Часы в цирюльне начали отбивать полночь. Когда отзвучал последний удар и эхо медленно растаяло, из-за двери раздалось:
– Но ведь я уже пришел… завтра…
Господин Куафюр нервно сцепил руки.
– Обратите внимание: на двери висит табличка с расписанием – мы открываемся в семь. Я сделаю вам любую прическу, какую пожелаете, но только утром. Приходите потом.
Ответом ему было молчание. За дверью, казалось, больше никого не было. Жуткий силуэт исчез. Сердце цирюльника лихорадочно колотилось.
«Ушел? Он ушел?»
Господин Куафюр потянулся в карман за платком, когда за спиной прозвучало:
– Я уже пришел. «Потом» наступило.
Цирюльник резко развернулся и в страхе попятился к двери.
В том же кресле, где совсем недавно сидел племянник доктора Доу, устроился… монстр! Огромный ком путаных волос не просто занимал кресло, а переваливался через подлокотники, часть его громоздилась на полу вокруг. В лохмах застрял какой-то мусор: ветки, листья, окурки, ржавые консервные банки, клочки газет.
– Приступай, цирюльник.
Господин Куафюр, запинаясь, начал было:
– Сэр, я…
– Кто сказал, что я сэр? – ответил голос, и в этом шелесте совершенно невозможно было распознать, принадлежит он мужчине или женщине.
– Прошу прощения, мэм…
– Но я ведь не говорил, что я – мэм.
– Тогда кто же вы?
Ком зашевелился в кресле – казалось, волосы жили собственной жизнью.
– Я просто некто, кто хочет сделать прическу. Можешь называть меня Шеллоу.
«Шеллоу… что-то знакомое, – подумал господин Куафюр. – Где-то я уже слышал это имя… Но вот где?»
– Приступай, цирюльник, – повторил монстр. – Я не уйду, пока ты не пострижешь меня.
Господин Куафюр на негнущихся ногах подошел к креслу – кажется, ему просто не оставили выбора. Вблизи ком волос выглядел еще страшнее, да и пахло от него так, что впору зажимать нос, – сыростью, подвалом и плесенью.
Цирюльник кивнул и потянулся к вешалке за пеньюаром.
– Без этого, – сказал Шеллоу. – Просто постриги меня. Как когда-то.
«Как когда-то?»
– Мы знакомы?
– Разумеется. Я приходил сюда две недели назад.
«Что?!» – Цирюльник попытался вспомнить всех своих клиентов за последнее время. Никакие Шеллоу в памяти не всплывали.
– Приступай… и никаких механизмов – ты должен постричь меня сам.
Мелко сотрясаясь всем телом, господин Куафюр снял с фартука ножницы и проговорил:
– Ше… шевелюриманс начинается.
С опаской поднеся ножницы к тому месту, где у посетителя должна была находиться голова, он отрезал прядь. И с этой первой прядью, с первым щелчком ножниц страх будто бы слегка отступил.
«В конце концов, это просто клиент, который хочет постричься…»
Цирюльник взялся за работу. С каждым щелчком ножниц он действовал все увереннее. Ком волос в кресле больше не шевелился.
И тем не менее молчание тяготило господина Куафюра.
– Вы сказали, что приходили две недели назад, Шеллоу, – сказал он. – Вы не напомните, какую именно стрижку я вам делал?
– «Бергамо» средней длины. Довольно модная стрижка в этом сезоне.
Господин Куафюр искренне удивился. Он мог бы поклясться, что не делал «Бергамо» много лет. Она давно вышла из моды.
– Вы ничего не путаете?
– Я никогда ничего не путаю. Что ты делаешь?
Цирюльник пытался освободить застрявшую в волосах клиента консервную банку.
– Я хочу вытащить… В ваших волосах много… – Он не осмелился сказать «мусора» – кто его знает, этого Шеллоу, вдруг оскорбится.
– Знаю, – ответил клиент. – Я заснул и зарос. Не помню, как это произошло, но, кажется, я проспал целую неделю.
«Вряд ли можно так зарасти за какую-то неделю, – подумал цирюльник, разглядывая освобожденную консервную банку. На этикетке с трудом угадывалась надпись: “Крюгге. Щупальца спрута в масле”. А ведь когда-то эти консервы и правда производили на фабрике Крюгге. Но ведь она давно обанкротилась…»
– Я могу поинтересоваться, где именно вы заснули, Шеллоу?
– У садовой решетки особняка Хозяина.
– Это где-то здесь, в Тремпл-Толл?
– Это известное место. Недалеко от канала. Признаться, я не помню, как заснул. Помню лишь,
