настойки уже измельчила?
Обиженное сопение Лизы доносится даже до нашей комнаты. Баба Марья смягчается.
Смотрит на меня как на странного вундеркинда, который, в совершенстве освоив логарифмы и функции, не может сложить два плюс два.
– Хорошо, деточка. Давай попробуем зайти с другой стороны. Вот видишь эту чашку? Посмотри на нее так и эдак, подержи подольше, поверти в руках. Затем взгляни-ка на белую стену. И снова на кружку.
– А это у меня получилось! – снова доносится с кухни.
– Вижу! – радуюсь я. – Прямо с кухни досюда тянутся чьи-то уши!
– Настойка! – сурово прикрикивает баба Марья на внучку.
Несмотря на то, что упражнение казалось совсем простым, я так и не поняла, что, собственно, должно получиться.
Мы изучали несчастную кружку миллионами способов. Я разглядывала кружку, расфокусировав зрение, смотрела сквозь нее, буравила взглядом стену сразу за треклятой посудиной.
В итоге вместо ясновидения у меня началась мигрень и заслезились глаза. После нескольких часов этой пытки я чувствую себя выжатой как лимон и разочарованной.
Да за чтением книг или общением с ребятами из ковена можно почерпнуть в сто раз больше! Что я сегодня узнала? Что я не супермен и не умею видеть сквозь предметы?!
Думала, меня ждет приобщение к сакральным знаниям, опасные и могущественные ритуалы, общение с древними духами. А вместо этого…
«Может быть, баба Марья делится настоящими знаниями только с Лизой, а над другой ученицей насмехается, чтобы я ощущала себя глупой и бездарной на фоне ее одаренной внучки?» – закрадывается гадкое подозрение.
Баба Марья мрачнеет, будто чувствуя мой настрой.
– Достаточно. Вот тебе кружка. Рассматривай ее каждый день по часу. Ставь будильник или засекай таймер. Дольше делать упражнение можно, меньше – нет.
– А может, мне взять фотографию? – рука сама тянется к снимку со смеющейся осенней девушкой.
В этом хотя бы есть какой-то смысл! Можно будет поугадывать, тыкая пальцем в небо, что не так с этой девицей и почему после взгляда на фотку хочется не просто плакать – волком выть.
А потом проверить свои догадки с помощью Таро.
– Еще чего! – смеется Лизина бабушка, всучив мне пирожок на дорожку. – Не доросла ты еще!
Как это «не доросла»? Я только начала свой магический путь, а уже давала консультации, помогла многим людям!
Даже вон учительница ко мне обращалась. Грудь наполняют обида и холодная ярость. «Не пойду к ней больше! Все бесполезно!» – бормочу я, пиная подвернувшуюся под ногу смятую банку из-под пива.
Но прекрасно знаю, что пойду и буду как губка впитывать каждое слово. Другого учителя у меня нет, не Эрика же считать наставником, в самом деле!
После занятий с бабой Марьей я чувствую неизменное желание постоять минут двадцать под душем. Не знаю, с чем это связано, возможно, дело в фотографиях, которые старая ведьма мне подсовывает. Люди на них позируют, улыбаются, жизнерадостно машут руками.
Но если изучать снимок больше трех-четырех минут, становится жутковато. Хочется отложить фото в дальний ящик, а лучше поднести к нему зажигалку и наблюдать, как снимок сжирает радостное пламя.
Глаза ужасно болят. Накатывает слабость. Кое-как я дохожу до подъезда и вижу, что у самой двери маячит мужской силуэт.
Пожалуйста, не сегодня. Конечно, я всегда рада Эрику, но сейчас больше объятий и поцелуев меня прельщает возможность немного поспать.
Еле переставляя ноги, я плетусь к подъезду и понимаю, что обозналась, у двери стоит… Никита. Парень неловко переминается с ноги на ногу, его потряхивает – то ли замерз, то ли ужасно волнуется.
Очень странно. Несмотря на то, что мы считались друзьями и всегда перекидывались шуточками на собраниях ковена, вне сборищ на заброшке практически не общались.
Сатанист, облепленный снегом из-за метели, походил на гигантского, очень неуклюжего снеговика.
– Привет, йети! Пойдем, я тебе чаю заварю!
– Я вообще-то не чаи распивать пришел, – хмурится Никита. – Я по делу!
Несмотря на протесты юного демонолога, едва Никита переступает порог квартиры, я делаю чай с чабрецом и корицей, кормлю его малиновым вареньем и конфетами.
И только после того, как парень отогревается, а его уши становятся розовыми, как вареники с вишней, а на щеках появляется здоровый румянец, позволяю другу приступить к его неотложному «делу».
– Даже не знаю, с чего начать… – мнется приятель.
Да, лингвистические способности явно не конек нашего сатаниста. Мысленно читаю заговор, чтобы расслабить собеседника и развязать ему язык. Не успеваю дочитать текст, как Никита заслоняет рукой лицо и тараторит:
– Что я творю? По правде сказать, я вообще не должен был приходить. Эрик – мой лучший друг, и я вроде как должен ему доверять. Но с некоторых пор не получается. – В голосе демонолога звучат отголоски моих собственных страхов. – Когда он приобрел темного помощника, я испугался, как и все. Разругался с Эриком вдрызг, но вскоре начал скучать. Ни с одним чуваком мы так классно не зависали. Уже собирался идти мириться. Все думал: что сказать? С одной стороны, вроде как надо извиниться, но я это не очень умею, да и Эрик вроде как сам неправ. Но он сам приперся ко мне с чипсами и пивом, как ни в чем не бывало. У меня аж от сердца отлегло. Предложил потусить вместе, в парк сходить погулять, зависнуть в ТЦ, о нашей ссоре даже не вспоминал. Все было как прежде: мы рубились в приставку, лазили по заброшкам и колдовали. Никакого присутствия потусторонний твари я не заметил. Тогда и подумал: может, Лизка нас всех зря накрутила?..
У каждого свой путь, сама знаешь. Магия – дело такое… каждый ритуалит, как ему нравится. – Парень на секунду замолкает и следующие слова подбирает осторожно, будто прощупывая болотистую почву. – Но в последнее время Эрик меня тревожит. Ты не замечала ничего необычного?
Я напрягаю память, но не могу вспомнить ничего подозрительного.
Эрик был по-прежнему заботлив (иногда, пожалуй, чересчур), нежен, предупредителен. Он дарит цветы, встречает меня после школы и занятий у репетитора по английскому языку. Говорит, не может сидеть спокойно, пока я не доберусь до дома.
Сказать по-честному, парень в последнее время напоминает сторожевого пса, готового вцепиться во всякого, кто смеет ко мне приблизиться. Недавно в метро он чуть не врезал парню, который спросил у меня телефон.
И это начинает напрягать.
Успокойся, Алика. Ты все преувеличиваешь, это не то, что Никите нужно услышать. Да, порой Эрик чересчур усердствует с заботой, но это все оттого, что тебе очень повезло с мужчиной.
Вспоминаются «клиентки»-одноклассницы, которые весь год жаловались, что их парни не уделяют им достаточно внимания. Радоваться
