отращу, или рога, сам выберешь, понял!
Он зачерпнул ладонями, из ведра, ледяной воды и умылся ею. Обернувшись он увидел учителя, в руке у которого была толстая красная нить, на которой, словно на ожерелье, висели шесть небольших, белых камней, с вырезанными на них именами. Руны эти использовали не многие чародеи, Ливадий упорно не хотел делиться знанием этой письменности, даже не догадываясь что Пашка давно уже разгадал их смысл.
– Ты идёшь к ним да? – спросил он у старика. – Я же вижу, что да. Возьми меня с собой, я давно хотел с ними познакомиться.
– Саженец ты ещё. – коротко ответил тот.
– Пожалуйста, Ливадий. Малый совет – это как… Ты же понимаешь насколько важно мне их увидеть.
Старик шёл вперёд, не обращая внимания на ученика. Голова его болела своими мыслями, и Пашка, словно мальчишка выпрашивающий конфету у родителей, своими просьбами лишь усиливал эту боль.
– Ливадий. Ливадий! Я выучил всё что ты говорил! Я знаю все басни, предания и истории. Я научился колдовать, не используя для этого ни заклинаний, ни движений. Я чёрт тебя подери заслужил, старый ты пень!
– Я-то пень, а ты саженец ещё. Рано.
Старик скрылся в чаще. Следить за ним было бесполезно, если маг решил скрыться от чужих глаз, то будьте уверены, он это сделает. К тому же у этого мага в друзьях водились те, кто умеет путать следы. Через несколько часов Ливадий вышел на небольшую поляну у камня высотой с двухэтажный дом. Посреди поляны было обложено место для костра, вокруг которого стояли шесть булыжников, обточенных так чтобы на них было удобно сидеть. Маг собрал хворост, уложил его на кострище и произнёс:
– Кресс, огниво.
Дрова заполыхали, и маг уселся на один из камней. Он одел ожерелье на шею и, достав из кармана флакон, открыв его, глубоким вдохом втянул в себя дым, исходящий из сосуда. Разум его помутился, и он закрыл глаза. Около получаса он сидел неподвижно, дыхание его замедлилось и казалось, что он умер. Когда медитация освободила его разум от тяжких мыслей, он открыл глаза. Перед ним была всё та же картина с небольшим дополнением. По обе стороны от него, на камнях, сидели полупрозрачные тени, и лишь камень напротив был пуст. Описать их можно было так: По часовой стрелке от Ливадия, первым, сидел тучный монах с толстенными руками и пухлыми щеками. Далее лет пятидесяти женщина с светящимся шаром в руках. Следом, через пустой камень, сидел старик с длинною бородой, имеющий вид схожий с сказочным друидом. По правую руку от Ливадия восседал, дюжего роста, одноглаз. Он бы ничем не отличался от обычного рослого человека, если бы бог даровал ему второе око, но увы.
– Долго же ты не навещал нас. – прозвучал высокий, старческий голос друида.
– Не было нужды. – ответил Ливадий.
– Ты глава совета, – зазвучал глубокий женский голос. – и тебе решать. Но видится мне что время упущено. Ты отвлёкся от поиска беды, и она сама нашла тебя.
– Надежда… – взял слово толстяк. – Надежда и вера в свет и добро, вот что руководило тобой. Ты надеялся, что ничего не произойдёт, что пророчество не сбудется, отказываясь принимать что на тебе лежит эта печать. Верил, что ничего не нарушит покой этого мира, но ты ошибся. Приди ты немного раньше.
– Так уже бывало, – возразил маг. – не всегда отмеченные развязывали войну, сколько раз они собирались вместе и днями напролёт глушили медовуху заедая грибами. Разве вы позабыли? Так случалось, часто.
– Но не в этот раз. – продолжил монах. – Ты веришь, что в каждой душе есть свет. Но ты забыл, что именно из-за такой вот, слепой веры в добро, четверо из нас не сидят здесь, сейчас. Именно из-за глупости нашей, мы должны были сгинуть. И мы сгинем, рано или поздно цепи заклятья разрушат, или появятся достойные, и заменят нас.
– Именно об этом я хочу вам сказать, – забаритонил одноглаз. – я вынужден проститься с вами, друзья мои. Это наша последняя встреча, в этом кругу. Руны отпускают меня, камни выбрали приемника.
– Не к добру это. Ох не к добру. – закивал глава совета. – И где мне его искать?
– Тебе не нужно его искать, это твой ученик. Павел займёт моё место.
– Большего бреда я не слышал. Он молод, глуп, не сдержан. Его голова забита бреднями о магии, от которой наш круг отказался сотни лет назад, и всё же был нею уничтожен. Вы хотите, чтобы история с некромантом повторилась? Вместе мы сможем повлиять на руны и вычеркнуть его.
– Ливадий, остановись. – перебил старика одноглазый. – Он юн? Да. Не сдержан? Несомненно! Но, глуп ли он? Нет. Ты недооцениваешь его, и слишком мало доверяешь ему.
– Я доверяю ему ровно на столько… – маг замялся, и сглотнув продолжил: – Доверяю на столько, на сколько можно довериться сыну. Но я не доверяю его магии, она сводит людей с ума. Демон в его голове явно жаждет не света, и дурацкие разговоры о его уме не спасут его. Или меня… Вы понимаете, что если это он, если он решит… Мне ведь придётся…
– Убить его? – спросил одноглаз, на что Ливадий лишь опустил голову.
– Увы, – произнесла гадалка. – мы не знаем чью сторону он выберет. Возможно ты прав, возможно. Но остановись, действиями своими ты лишь подтолкнёшь его к Александру.
– Значит я был прав? Это он?
– Да, – подтвердил толстяк. – он вернулся. С ним двое, один очень сильный. Тебе не ровня, но всё же. Остальных мы не видим, вернее мы ощущаем присутствие ещё троих, но их силы нам не ясны, увы мой друг, больше сказать мне нечего.
– Жаль, что в этот бой будут втянуты тысячи, – произнесла женщина с шаром. – много добрых воинов поляжет. Но ты старейшина подумай вот о чём. Александр сильнейший из нашего круга, да ты отмечен печатью древних, ты старейшина, но это не значит, что именно ты должен сразиться с ним. Пойми, ты для него открытая книга.
– Это предрешено, с нас это началось, нами и закончиться. Не тратте напрасно время. Мне нужен лишь один ответ, как победить бессмертного?
– Всё что бы я не предложил, – заговорил друид. – бесполезно. Я
