уши. Или проследить. Может, они и правда поверили, что ты всего лишь ходила договариваться о ремонте.
– Ага, и назвалась для этого чужим именем!
– Вот это ты действительно… – поморщился Андрей. – Ну да ладно, чего уж.
– А что «чего уж»? Они ведь не дураки, все после этого поняли точно. Что я за ними следила. Значит, о чем-то догадываюсь. И значит, меня нужно… – Она провела ребром ладони по горлу.
Кожухов лишь скрипнул зубами. А потом опустил ладонь на Ланино плечо и сказал:
– Не бойся. Я с тобой. И я очень надеюсь, что меня они не видели, а значит, не знают, что я в курсе событий. Веришь?
– Сейчас-то нам что делать? Слежку-то уж точно придется прекратить.
– Это само собой. Да она теперь и не требуется. Нужные доказательства мы и так получили.
– Ты уверен, что это доказательства? Как-то все чересчур сложно. Связь через этого бородатого посредника, да еще и Лебедев в это время неизвестно где ошивался… И погоди, если машина Катюхина, а сам Кочергин не водит, то, значит, и Катька была там? Вообще получается табор цыганский, а не шпионская стрелка!
– Мы же не знаем все их задачи и цели. Но ты можешь как-то иначе все это объяснить? Лебедев и Рядкина с Кочергиным одновременно, что уже странно, прибывают в Мончегорск – опять же, зачем? – потом разделяются, Лебедев неизвестно где петляет дворами, а Михаил с Катериной едут в автомастерскую, но не доезжают до нее, зато неподалеку за гаражами Кочергин пересекается с идущим от Хопчина незнакомцем и, заметив тебя, возвращается к машине, вызывает Лебедева, и они, засев в сотне метров от твоей «Лады», поджидают тебя. Это похоже на обычную летнюю прогулку?
– Не похоже, – буркнула Лана. – Но они теперь что, так и будут там меня ждать? А нам-то что все-таки делать?
– А мы навестим моих папу с мамой, – улыбнулся Андрей.
– Что?..
– Чему ты удивляешься? Мы же в любом случае это собирались сделать. Вот и поедем сейчас. Не здесь же сидеть! А потом, ближе к вечеру, я аккуратненько съезжу и гляну, следят ли за твоей машиной. Мне кажется, допоздна они этого делать не станут, веришь? В любом случае знают, куда ты рано или поздно вернешься.
«И устроят засаду уже там, на лесной дороге», – мысленно продолжила Лана, но вслух этого говорить не стала.
* * *
Родители, хоть и обрадовались, конечно же, появлению сына, но и удивлены были тоже – не собирался же так скоро… Однако стоило Андрею сказать: «Я не один», а затем со скромным тихим «здрасьте» войти в квартиру Лане, как они стали буквально светиться радостью. Бросились обниматься, засуетились, загалдели, забегали, стали предлагать Лане тапки, звать ее в комнату, на кухню, в ванную, чтобы срочно умыться, словно она извалялась в грязи… Причем все это одновременно, громко и так восторженно, будто к ним наведалась норвежская принцесса как минимум. И если от мамы Кожухов ожидал чего-то подобного, то отец его откровенно удивил. Обычно преувеличенно спокойный и на грани сарказма ироничный, тот походил сейчас на подвыпившего ярмарочного зазывалу, как их показывали в старом кино: только что не приплясывал вприсядку.
Лана же стояла в прихожей с пунцовыми щеками и с таким выражением лица, что Андрей испугался: еще немного, и подруга сбежит. Так и не умывшись. А потому он замахал руками и выкрикнул:
– Стоп! Переполнение буфера! Требуется перезагрузка системы.
И отец с мамой послушно замерли, точно в старой детской игре «Море волнуется раз…» А потом Екатерина Леонидовна, заохав и бормотнув: «Ой, там же все подгорело!», метнулась на кухню, хотя горелым определенно не пахло, а Василий Петрович, качнув подбородком на Лану, виновато произнес:
– Ну так вон же…
Андрей обернулся к Лане, подмигнул ей, затем посмотрел на отца и сказал:
– Действительно, вон. Не знаешь, кто это?
– Нет… – ответил тот с прежним глуповатым видом, а потом, будто очнувшись, поморщился и закачал головой. – Тьфу, дурень старый!.. Простите, ребята. И… это… – Он шагнул к Лане, протянул руку и представился: – Василий Петрович. Отец этого оболтуса.
– Пап, цирка уже хватило, веришь? – буркнул Андрей.
– Лана, – пожала отцовскую руку подруга.
– Ой, и я-то ведь тоже! – тут как тут появилась мама. – Не познакомились, а я сразу того… Ты уж меня прости, Ланочка. Я ведь правильно услышала? И ничего, что я сразу на «ты»?
– Ничего, – заулыбалась приходящая в себя Лана. – Так лучше. И да, вы правильно услышали. А вас…
– Меня Екатериной зовут. Ну, тебе удобнее, наверное, будет Екатериной Леонидовной.
– Или совсем уж попросту – Екатериной Великой, – хмыкнул ставший собой обычным отец.
– Папа, – хмуро зыркнул на него Андрей. – Ты..
– Я это помню, спасибо, – усмехнулся тот, потер ладони и сказал: – Короче, мы с матерью займемся обедом, а ты давай, помоги Лане освоиться. Покажи, где умыться, где все остальное… В общем, сам знаешь. А поговорим за столом. – И родители удалились на кухню.
– Они нормальные, – извиняясь, сказал Лане Кожухов. – Это просто был шок. Я их сам такими не видел.
– Похоже, ты не часто приводил сюда девушек, – с непонятной интонацией произнесла Лана.
– Ты первая, если не считать Ленки… ну-у… моей бывшей жены. Ты ведь знала… – непроизвольно сглотнул Андрей, – что я был женат? Давно и недолго, но… был.
– Это не мое дело, – нахмурилась Лана, и Кожухов понял: знала.
– Уже и не мое, – прижал он к себе любимую. – Мое теперь – только ты. Веришь?
Обед, который и без того начался позже обычного, за разговорами затянулся аж до половины четвертого. Лана, все чаще тревожно поглядывая на Андрея, не выдержала первой:
– Спасибо, но мы, наверное, поедем.
– Куда?.. – спросила Екатерина Леонидовна таким тоном, словно подруга сына заявила об их совместной эмиграции.
– Домой, – ища поддержки у Кожухова, посмотрела на него Лана и приподнялась с дивана.
– Погоди, – выразительным взглядом остановил ее Андрей. – Ты же помнишь, мне еще нужно съездить по делам. Посиди немного, я быстро.
– Я с тобой!
– Нет, – убедительно-твердо, словно капризному ребенку, сказал Кожухов. – Я один. Я быстро. Посиди.
– Я тебе пока Андрюшкины детские фотки покажу, – воодушевился Василий Петрович, неведомо откуда вытянув и расправив в руках медиапленку. – А он пусть уматывает, ну его, надоел.
– Если надоел, зачем же на меня смотреть? – натянуто улыбаясь, выбрался из-за стола Кожухов.
– Маленький ты был не таким надоедливым.
– Не слушай его, Ланочка, – испугалась вдруг мама. – Андрюша и сейчас хороший.
– Я и не сказал, что он плохой, – возразил отец. – Я сказал, что он надоел.
– В общем, я поехал, – помахал Андрей рукой и выскочил из квартиры, опасаясь, как бы Лана не заартачилась и не увязалась с ним. Все-таки он не исключал вероятности, что на Ленинградской набережной их могла ждать засада.
Но засады не было. Как не было там ни темно-синего лебедевского «Севера», ни зеленой «Лады Норд» Кати Рядкиной. Лишь одиноко стояла на обочине
