чтобы отдышаться, прийти в себя и оплакать отсутствие его языка и пальцев, пока он разглядывает меня, бескостную и голую, распростертую на его кровати. Он проводит пальцем по моей икре, жест настолько нежный, что может сломать меня.
Кровать двигается подо мной и прогибается вниз под его весом, когда он ставит одно колено на край матраса, а затем другое, двигаясь мне навстречу. Он садится на пятки, его толстый каменный член тяжело покачивается в такт движениям, когда он устраивается поудобнее.
— Ты готова? — спрашивает он, снова беря мои бедра своими массивными руками. Он широко раздвигает мои ноги, подтягивая мое тело навстречу своему. Я почти оседлала его член, теперь точно уверенная, что была права: очень маловероятно, что я смогу принять его.
— Да, пожалуйста, — я почти умоляю. Тем не менее, я задерживаю дыхание, когда головка его члена впервые прижимается к моему входу и толкается внутрь.
Каждый дюйм — это терпение и проверка моих пределов, когда я двигаю бедрами, чтобы впитать в себя больше его, найти это удовлетворяющее трение. Большую часть своих ударов он наносит по каркасу кровати, позволяя мебели принимать на себя основную тяжесть каждого движения.
Я вижу вспышку удовольствия, которая пробегает по его каменному лицу, напряжение в его мышцах, когда он входит и выходит, раскрывая меня еще больше. Каждый толчок глубже в меня задевает границу, заигрывая с болевой точкой, но на самом деле никогда не касаясь ее. Каждый толчок-подразнивание переходит почти в удовлетворение, скручиваясь в желание большего, когда он снова отстраняется.
Кровать трескается под нами, ускользая из-под меня. Звук пугающий, но Влад не обращает на него никакого внимания, только подхватывает меня с кровати, чтобы я не упала вместе с ней.
Влад такой массивный по сравнению со мной, что, когда он приседает, ему ничего не стоит широко раздвинуть мои лодыжки, поднять мои бедра в воздух над моей головой, трахая меня, как будто я просто игрушка на его толстом члене. Каждое движение поднимает мою задницу выше головы, когда он входит в меня, вдавливая в матрас, как будто собирается похоронить меня здесь.
Ощущения от этого настолько сильны, что я теряю время. Следующая кульминация настигает меня быстро, каждый удар его бедер о мои снова подводит меня к краю. Владыр кончает с рычанием, его когти впиваются в матрас, разрывая постельное белье вокруг меня. Его оргазм горяч внутри меня, я чувствую каждый толчок, каждую волну, проходящую через меня. Это кажется поистине бесконечным, оргазм вырывает удовольствие из каждой молекулы моего тела, и его освобождение наполняет меня, просачиваясь через каждую щель, которую не заполнил его член.
Он вытаскивает член, и последние подергивающиеся струйки спермы окрашивают мой живот до самых сисек. Я провожу пальцами по быстро остывающем каплям, чувствуя, как они становятся липким между ними.
Я начинаю дремать, измученная. Сломанная кровать сдвигается подо мной, когда он забирается на край рядом со мной, обвивая нас крылом, хотя мы одни.
Под ним намного уютнее. Я бы легко заснула, если бы не была в полном беспорядке. Но прежде чем я успеваю встать, я вижу, что у него в руке влажная мочалка.
Влад кивает мне и делает жест, чтобы я легла на спину.
— Позволь мне позаботиться об этом, — шепчет он.
О нет. Он собирается меня избаловать. И, черт возьми, я хочу позволить ему.
Я потягиваюсь, измученная и удовлетворенная, лениво лежу, позволяя ему проводить влажной тканью по моему телу.
Его пальцы опускаются к моей киске, грязной, скользкой и истекающей его семенем. Каждое движение, которое он совершает тканью, заставляет его касаться моего сверхчувствительного клитора, все еще воспаленного от его внимания, и это заставляет меня извиваться в его хватке. Еще немного внимания, и я снова кончу в его объятиях.
— А золотая звездочка? — спрашиваю я, и в ответ он тихо хихикает, и я чувствую, как он рокот в его груди, прижатой ко мне. Я знаю, что к концу этой ночи буду вполне удовлетворена.
Но это все. То, что происходит в рабочей поездке, остается в рабочей поездке.
14
Рядом с Владом последние восемь часов презентаций пролетают незаметно. Жаль, что я не сидела рядом с ним с самого начала.
Я не могу удержаться и постоянно оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, не замечает ли кто-нибудь, что во время собраний мы чувствуем себя немного ближе, чем раньше. Время от времени он касается моего плеча и шепчет на ухо шутку или замечание, а я стараюсь не хихикать, как школьница, и не касаться своим коленом его колена слишком часто. Понятно ли окружающим, что мы флиртуем?
Все в порядке. Сомневаюсь, что кто-нибудь подозревает, что мы сделали что-то, чего не должны были делать. Даже если мне придется менять язык своего тела, чтобы не вторгаться в его личное пространство каждые несколько минут.
В конце всех презентаций, когда все собирают свои вещи, Влад вручает мне лист с чем-то, что блестит в тусклом свете. Когда я подношу ее поближе к лицу и прищуриваюсь, я нахожу металлические очертания маленьких звездочек.
Я сдерживаю улыбку.
— Ты наградишь меня одной?
— Я думаю, ты заслужила их все, — шепчет он в ответ.
— Это значит, что ты снизил планку? — я поддразниваю, отклеивая одну. — Я не знаю, подходят ли они к моему наряду.
— Тогда тебе следует поместить ее туда, где она не будет выбиваться из образа, — отвечает он, и я чувствую тепло во всем теле от этого предложения.
— Только если ты найдешь ее позже, — поддразниваю я, прежде чем вспоминаю, что на самом деле не могу этого предложить.
Другие наши коллеги собираются в последний раз перед отелем, и мы улыбаемся друг другу и увеличиваем расстояние между собой еще на один шаг.
Это последняя ночь поездки, и от этого факта у меня странно сжимается в груди. Всего несколько дней назад я не могла дождаться, когда она закончится. Я боялась всего этого события в течение нескольких месяцев, предшествовавших ему.
И теперь… я не знаю, чего я хочу.
Нельзя сказать, что я не скучаю по собственной кровати. И по возможности часами лежать в одиночестве, без помех. Притворяться, что уделяешь внимание всему, что не имеет отношения к моему отделу, — это все равно, что получить вторую работу на полный рабочий день.
Я пытаюсь убедить себя, что просто боюсь возвращаться к своей настоящей работе после того, как в течение всех дней презентаций рисовала и ничего не сделала.
Вот оно.
Вот и все.
Паром отвезет нас вниз
