Как дьявольски много значат…
– А я тебе, Свет, цветов не дарил.
– Ничего. Разбогатеешь – исправишься.
– Каждую неделю до конца жизни тебя будет ждать новый букет. Обещаю.
– Не обещай того, чего не сможешь исполнить.
– Почему это не смогу? – сощуриваюсь я.
– А вдруг я куда-нибудь уеду? Ты потеряешь мой адрес, и все такое… Как-то ж люди теряются.
– Ну куда ты уедешь? Кто тебя отпустит?
– Ты.
– Я что – похож на дурачка? – наступаю на мягких лапах. Светка ловит голод в моих глазах, злость… и начинает пятиться.
– Нет, – сипит.
– Правильно. Я очень, очень умный, Света. Поэтому знаешь что? Я никогда тебя не отпущу. Ты моя девочка.
Я зажимаю ее у стены в коридоре, упираясь ладонями в стену по обе стороны от лица. Может, зря я тогда не нашел слов, чтобы объясниться. Сейчас было бы проще.
– А ты, Денис? Ты… мой?
Светкины глаза блестят в тусклом свете. Розовые губы дрожат. И это лишь подтверждает, что не так уж она ко мне равнодушна, как хочет казаться.
– Разве я давал повод в этом сомневаться? – мажу пальцем по ее нежной щеке. Света с полуоборота заводится. Глазки закатываются. А ведь я еще с ней даже не начинал. В один миг становится неважным, где там Батя, и что вообще происходит. В тесном коридоре есть только мы. Я соскальзываю ладонью ей на плечо, поддеваю бретельку и медленно ее приспускаю. Тишину квартиры затапливают наши рваные вдохи. Сердце громыхает в ушах. И вдруг посреди этой какофонии со всей дури шарахает входная дверь.
– Упс. Извините. Я не помешал?
Гляжу на ввалившегося в квартиру Батю и глазам своим не верю. Я, кажется, еще никогда не видел его таким датым.
– Это как сказать. – Оборачиваюсь к Свете.
– Ну… Вы продолжайте-продолжайте, ребятки. Я только разуюсь, и можете считать, меня нет.
Предложение, конечно, щедрое. Будь на месте Светы другая, я, вероятно, так бы и поступил. Мне не привыкать продолжать, когда Батя смотрит. Но Света громко фыркает, без слов давая понять, что по этому поводу думает, и я, подыгрывая ей, с трудом из себя выдавливаю:
– Лучше скажи, где ты так накушался, Бать? Мог бы, кстати, предупредить, что задержишься. Мы же волнуемся.
– Да-а-а? – удивляется Батя, наступая носком одной туфли на задник второй.
– Блин. Ну а как ты думал? Сказал – проблемы, и пропал на весь день. Я весь вечер дергаюсь. Свет, подтверди.
– Подтверждаю, – усмехается она, с мягкой насмешкой глядя на безуспешные попытки Бати разуться.
– Да нормально все. Батя еще вас всех переживет… Я был у Людочки.
В глазах Светы мелькает – ну, а что я тебе говорила? Я в ответ стою, обтекаю.
– Что за Людочка, Бать? И почему ты никогда не говорил, что тебя ждет женщина?
– Людочка – не женщина, Людочка – бухгалтер. – Наконец, разобравшись с туфлями, Батя от души потягивается. – А женщину… – Батя поворачивается к Свете, – женщину мне нельзя.
Переглянувшись, провожаем взглядом удаляющуюся Батину спину.
– Ну и что это было? – усмехается Света.
– Похоже, Рустам встречался с бухгалтером, который будет тебя страховать.
– Ты имеешь в виду – контролировать?
– Свет… Я понимаю, тебе неприятно. Но что поделать? Батя еще тот перестраховщик. Войди в его положение.
– Да я о другом спрашивала. Почему он сказал, что ему нельзя женщину? Тебе не кажется это странным?
– Нет, – качаю головой я, и, убедившись, что Светка не в обиде, притягиваю ее к себе. Мне ужасно нравится, как она в моих руках ощущается. Веду ладонями вверх по хрупкой спине, лопаткам, обхватываю затылок и жадно ее целую.
– А почему?
– Что?
– Почему ему нельзя?
– Да какая разница? – шепчу в ушко, прикусывая мочку зубами. – Он старый параноик. Врагов до хрена… Наверное, боится, что они его через бабу достанут. Откуда мне знать? – подталкиваю Светку к спальне.
– А у тебя нет врагов? – лепечет та между поцелуями.
– Боишься?
– Пока не решила. Просто хочу понимать расклад.
– Чтобы обзавестись такими врагами, как у Бати, надо иметь его вес. У меня его нет. И никогда не будет. Я тебя успокоил? Мы можем, наконец, потрахаться? – стаскиваю со Светы футболку.
– Угу... А ты не замечал, что он как-то странно на меня смотрит?
Разве что пару раз. Хотя вопрос, наверное, в другом. Светку наверняка волнуют мои чувства по этому поводу. А они, надо заметить, довольно смешанные. Может, для кого-то это покажется удивительным или неправильным, но ревности во мне нет. Лишь радость от того, что уважаемый мной человек по достоинству оценил мой выбор. И какое-то совершенно необъяснимое стыдное довольство, да… Ведь я первым застолбил ту, кого он, вероятно, захотел бы себе, сложись все иначе.
– И что? Тебя это смущает?
Зацелованная с ног до головы Светка хмурится, потеряв нить разговора.
– Нет? – спрашивает она у меня. Совсем поплыла девочка. Усмехаюсь.
– Ну и славно. Пусть смотрит, ты у меня красивая, мне не жалко. – Я втягиваю в рот Светкин острый сосок. Сжимаю, прохожусь зубами. – В этом же нет ничего такого, мась, правда?
– Наверное… А-а-ах.
– К тому же это очень будоражит, да?
Я стягиваю вниз ее штанишки. Едва касаясь пальцами, очерчиваю треугольник внизу живота. Светка стонет. Ей хочется, чтобы я перешел к более активным действиям, но я никуда не спешу. Меня затапливает похоть, и я хочу, чтобы она утонула в ней вместе со мной.
– Дэн!
– Что? Разве тебе не хочется нравиться? – продолжаю нашептывать, с жадностью слизывая сменяющиеся у нее на лице эмоции. Восторг, жажду, шок…
– Дэн!
Одним сильным движением я меняю наше положение. Ставлю Свету на колени, сам становлюсь у нее за спиной.
– Ч-что ты делаешь?
– Делаю тебе хорошо, – я сжимаю в руках ее груди, зубами прихватываю затылок… Я так соскучился по ней, мне ее всегда мало. Иной раз хочется бросить все к чертям и неделю не вылезать с ней из койки. Я просто не могу остановиться. Каждая моя клетка, каждый нерв в моем теле подчинены этому безумию. Она идеальная для меня. Совершенно, блядь, идеальная.
