Полковник шел вверх по склону. Летящий прямо в лицо снег набивался в нос, рот и залеплял глаза. За его спиной пыхтел Чабрецов.
– Владимир Евгеньевич, вы знаете, почему генералы не бегают? – спросил Денис полковника.
– Нет, – отозвался Рязанцев, – если бы я был генералом, то, возможно, и знал бы.
– Потому что в мирное время это вызывает смех, а в военное – панику.
Несмотря на нервное напряжение, Владимир Евгеньевич улыбнулся, а потом повернул голову и посмотрел назад. Снег сразу же засыпал все следы. Ферма была уже совсем близко. Черные провалы окон зловеще зияли. Темнело.
– Этот анекдот мне рассказал тамада на нашей с Алевтиной свадьбе, – сказал Чабрецов.
– Вы женаты? – спросил Рязанцев.
– Да, на профессоре, – улыбнулся Чабрецов. – Мы познакомились в поезде.
– На профессоре? – переспросил Евгений Владимирович.
– Почему-то при слове «профессор» у людей в сознании сразу же возникает образ седого старичка, – сказал Денис Леонидович, – а не молодой и красивой женщины. Но в моем случае это именно так.
Ферма еще немного приблизилась. Мужчины тяжело дышали на ходу.
– Вон там! – вдруг приглушенно воскликнул Денис, показав рукой куда-то в сторону от здания.
Они побежали. Спустя мгновение полковник вскрикнул и провалился в снег по пояс.
Чабрецов остановился.
– Беги один! Проверь, что там! – воскликнул полковник. – Похоже, я застрял. Тут что-то типа заброшенного люка. Я сейчас попытаюсь выбраться.
Чабрецов секунду колебался, а потом вытащил пистолет и побежал в ту сторону, где ему послышался женский крик.
Доцент Кондрашкина ходила туда-сюда по квартире. Даже у себя дома она была одета вычурно и кричаще – на ней был шелковый оранжевый пеньюар, подпоясанный кушаком, и розовые атласные туфли с помпонами. Волосы, выкрашенные в цвет воронова крыла, лежали на плечах упругими завитками. Запах духов был такой силы, что перехватывало дыхание. Впрочем, саму Веронику Гавриловну запахи не особенно волновали. Сегодня она нервничала по гораздо более серьезному поводу.
– Я же точно слышала разговор, – говорила Кондрашкина сама себе, – и у меня нет никаких сомнений, что я правильно поняла ситуацию. Конечно, Чен не тот, за кого себя выдает. Ха! Женская интуиция у меня колоссальная.
Она прошла в кухню и налила себе зеленого чая с жасмином.
– Конечно, я принесу Ли Миню то, что ему нужно, – пробормотала Вероника Гавриловна, делая маленькие глоточки из фарфоровой чашки с изображением дракона. – Правда, он ничего не говорил о цене. Но надеюсь, что сумма меня не разочарует.
Тем не менее доцент Кондрашкина очень, очень беспокоилась.
Ева едва передвигала ноги, налившиеся свинцовой тяжестью.
– Все! Не могу! – прошептала она, останавливаясь перед густыми зарослями каких-то колючих кустов.
Гнучкина подтолкнула ее под спину. Из рта актрисы вырывались клубы пара, а глаза горели фанатичным огнем. Не удержавшись, Ершова едва не упала, но Гнучкина подхватила ее под мышки и потащила через кусты, колючки которых больно впивались Еве в руки и в ноги, а также царапали ее спину.
Режиссер, лопата которого тускло поблескивала, был уже совсем близко. При виде него у Евы проснулись новые силы. Она вскочила на ноги и принялась продираться через кусты вместе с Гнучкиной. Скорость их передвижения при этом несколько повысилась. Сзади опять звякнуло – Селедкин зацепил лопатой за ствол дерева.
Ева повернула голову. Бешеный режиссер был уже совсем близко. До Евы доносилось его хриплое дыхание.
– Нам от него не уйти! – прохрипела Ершова.
– Бежим! – закричала в ответ Гнучкина. – Я вижу дорогу, а по ней едет какая-то машина!
С радостными криками женщины ринулись вперед. У них проснулись новые силы, открылось второе дыхание. Не чувствуя ни холода, ни боли, они мчались в сторону, как они верили, спасения.
По дороге ехала старая грязная «копейка».
– Нам надо вырываться вперед, – прошептала Люда, отирая одной рукой пот, выступивший как от физического напряжения, так и от ужаса, – мы сейчас свернем направо. Есть шанс, что наш маневр отвлечет пилотов «Паджеро» и «Нивы», и тогда «Сузуки» сможет обойти их слева.
Грицак послушно закивала.
– Диана, – сказала Люда подруге, – готовься. Сейчас мы будем жертвовать собой.
Штурман «УАЗа» посмотрела на нее с ужасом.
– А может, не надо? – спросила она.
– Не надо. Но что делать? – философски отозвалась Чайникова.
Прищурившись, Люда оценила расстояние. Маневр, который она задумала, был очень рискованным, но она понимала, что других шансов может и не представиться. Вся поверхность озера была покрыта слоем снега, колеи видно не было, и совершенно непонятно, где именно проходила трасса. На это она и рассчитывала. Перекрестившись и глубоко вздохнув, Люда повернула руль в сторону полыньи.
Проводив глазами убегающего Чабрецова, застрявший в люке Рязанцев отчаянно пытался освободиться. Его нога была словно зажата в тиски. Полковник попытался расслабиться, но нога сидела крепко. Тогда Владимир Евгеньевич, не привыкший сдаваться на волю обстоятельств, принялся раскапывать снег вокруг себя. Он работал и работал, пока не показалось металлическое кольцо, в которое он провалился примерно по колено. Кольцо было старым, ржавым и перекошенным.
– Коммунальщики совсем не следят за порядком, – выругался Рязанцев, пытаясь пошевелить ногой.
Нога явно была цела. Полковник продолжил копать. Через несколько минут выяснилось, что ботинок Евгения Владимировича попал в узкую щель между двумя кирпичами. Присмотревшись, Рязанцев удивился: кирпичи были клейменными.
– Лет сто этому люку, не меньше, – удивился он.
Оставив попытки вырвать ногу из плена, полковник согнулся в три погибели и вытащил ногу из ботинка. Оказавшись на свободе, Рязанцев изо всех сил побежал в ту сторону, куда скрылся Чабрецов, глубоко проваливаясь в снег ногой в белом носке.
Чен проехал мимо полузасыпанной снегом синей «десятки» со служебными номерами, и сердце у него заколотилось.
– Кто это? – прошипел Ли Минь, пристально глядя на машину. – Неужели ФСБ?
Он еще мог повернуть назад. Оставался шанс, что Ева умерла от холода и уже ничего не расскажет. В то же время могло быть и так, что появление машины в окрестностях заброшенной фермы не имеет к пропавшей девушке никакого отношения.
На секунду Чен задумался, а потом осторожно двинул машину вперед. За всю свою карьеру он никогда не избегал опасности, стремясь встретиться с ней лицом к лицу. Некоторые коллеги восхищались им, некоторые считали, что он часто идет на неоправданный риск – свойство глупцов, а не героев.
