общем, лето дома снова предстоит жаркое. И не только меня будут ждать в июле в Богемской роще под старыми секвойями[31].
Но, это обговорим уже вместе, ведь скоро уже – на твоей свадьбе свидимся.
До скорой встречи.
Любящий тебя кузен Нейли!
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 15 марта 1920 года
Завершаю заученный текст:
– И мы будем делать всё для того, чтобы всеобщий мир воцарился не только в Европе, но и на всей нашей планете. Войны – атавизм дикого прошлого. Мы за будущее и всеобщее процветание человечества!
Вспышки фотокамер и стрекот киноаппаратов подчеркнули концовку моей речи. Вилли улыбнулся. Я широко улыбнулся. Мы пожали друг другу руки.
Протокольная речь. Протокольная съемка.
Переговоры на высшем уровне о заключении «Второго договора об ограничении наступательных вооружений в Европе». Договор ОНВЕ-2. Пока предварительный. В целом согласовали и поправки к заключенному ранее ОНВЕ-1, согласно которым для маленьких стран дистанция ограничений варьировалась от 35 до 75 километров от границ Союзов, а для Германии, России и Италии дистанция отвода танков, бомбардировщиков и тяжелых орудий определялась в сто километров. Флота мы пока не касались. Новый же договор предусматривал отвод указанных наступательных вооружений великих держав на двести километров от линий соприкосновения и ограничения по численности такого вооружения для малых стран.
Фактически ОНВЕ-2 запрещал нам и Италии размещать свои наступательные части, в частности, бомбардировочную авиацию в той же Словакорусинии, что лишало нас возможности нанести внезапный удар по основной части Германии, например, по Берлину. Тем более что и от границы с Венгрией мы должны были отвести свои наступательные вооружения аж до уровня Станислава, именовавшегося в моё время Ивано-Франковском. Одновременно и Германия не могла нанести неожиданный удар из Восточной Пруссии дальше линии Рига—Вильно—Минск—Брест. Но и мы могли при таком раскладе бомбить Кёнигсберг и прочую восточнопрусскую округу.
Впрочем, базы ВВС Римской империи (и наши самолеты там) могли бомбить весь юг рейха, включая Мюнхен и всю Австрию, не говоря уж о Венгрии.
Отдельно были оговорены условия базирования и численность наступательных вооружений в Скандинавии, Финляндии и на Кольском полуострове.
Конечно, это соглашение не гарантировало мир между нашими блоками, но даже отвод наступательных вооружений и ограничение численности в пределах двухсот километров от линии разграничения Союзов были очень важны для построения системы безопасности. Как-то нет пока танковых клиньев, тактических ракет и стратегических бомбардировщиков. Зато по договору имеются всякого рода инспекторы и прочие наблюдатели, которые будут следить за соблюдением отвода войск и количеством войск, которые должны соответствовать оговоренным в договоре объемам.
В целом, всё шло к заключению договора, но вдруг три дня назад по дипломатическим каналам пришло срочное сообщение о предстоящем рабочем визите кайзера Вильгельма II в Константинополь для обсуждения ряда новых предложений по договору ОНВЕ-2. В частности, Германия предлагала увеличить минимальную дистанцию базирования бомбардировочной авиации до трехсот километров от линии соприкосновения Союзов и ряд других дополнений к тексту.
Именно поэтому мы здесь улыбаемся и машем. Прекрасная вдохновляющая речь и прекрасный повод. Но явно кайзер прибыл не за этим. Такую хрень, как триста километров, могли согласовать и без него.
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. 15 марта 1920 года
Кайзер был раздражён. Мягко говоря.
– Михаэль, мы с тобой условились, что войн между нами больше не будет. И я всем сердцем хочу придерживаться этого принципа. Ни мне, ни тебе война в Европе не нужна. Тем более взаимная. Но события последнего времени вызывают у меня и моего правительства серьезное беспокойство. И имя этому беспокойству – Франция. Я тебе говорил, что мы не будем возражать против вступления Франции в состав Новоримского Союза, при условии, что ты гарантируешь их нейтралитет в отношении наших операций против Великобритании, США и прочих Бельгий. Одновременно я говорил о том, что Германия будет решительно против союза Франции с Великобританией и, тем более, будет решительно против присоединения Франции к Союзу Запада. Впрочем, это не так уж и важно, учитывая, что указанные державы все еще входят в отжившую своё Антанту. Но не суть. Суть же вот в чём: по нашим сведениям, в ближайшее время намечается брак между британским королем Эдуардом VIII и старшей сестрой французского императора Анри. Добавим к этому просто колоссальное сотрудничество Франции с Соединенными Штатами, вклад Америки в перевооружение и развитие военной промышленности лягушатников, в создание их новой армии, вложения в проект строительства новой укреплённой линии вдоль наших границ и все такое прочее, о чем ты можешь прочитать в этой папке, и станет ясно, что англосаксы создают новую угрозу безопасности рейха. Мириться с этим мы не собираемся. Не собираемся!
Конечно, Вилли не сообщил мне ничего нового. Граф Игнатьев и прочая разведка не зря ели свою черную икру. Действительно, Франция всё больше и больше поглядывала на запад, мой последний разговор с Изабеллой, её решительное «нет» вступлению в Новоримский Союз, заигрывания с Америкой и Британией – всё это указывало на дрейф Франции подальше от нас. Но меня это волновало меньше, чем Вилли. Франция была тем самым чемоданом без ручки, про который говорят: «И нести невозможно, и бросить жалко». Разрушенная экономика. Огромная инфляция. Толпы эмигрирующих в США и к нам французов. И при всём этом Орлеан был полон амбиций, французские элиты начинали мечтать о реванше, юный император Анри мечтал отомстить проклятым бошам за смерть отца, да и сама королева-мать Изабелла, как всякая оскорбленная и обиженная женщина, не могла простить Германии смерть мужа. Любимого или нелюбимого – это в данном случае совершенно неважно. Король погиб от немецкой бомбы прямо на глазах у жены и сына, и забыть такое невозможно. И сами они уцелели чудом лишь благодаря самоубийственному прыжку моего посла и, по совместительству, имперского комиссара Александра Петровича Мостовского, прикрывшего их своим телом. Так что растущему напряжению между Орлеаном и Берлином я был не удивлен.
Вилли меж тем продолжал, всё более распаляясь:
– Мировую историю часто меняют именно браки. София Августа Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская, выйдя замуж на русского наследника престола, стала Екатериной Великой, изменила историю России и, во многом, Европы, а твой брак с принцессой Иоландой Савойской накрепко привязал друг к другу Россию и Италию, что во многом предопределило исход Великой войны и создание Новоримского Союза. Точно так брак между Эдуардом VIII и принцессой Изабеллой Орлеанской может самым решительным образом укрепить существующий формальный союз Антанты, тем более что Лондону очень нужен
