class="p1">Только этого еще не хватало.
— Против. Мы час назад разговаривали.
— Это не о том мы разговаривали, нам надо поговорить о наших отношениях. К тому же я давно не видел Илью. Я должен убедиться что с ним все хорошо, — и голос такой уверенный, твердый. — Ты же вышла из декрета. А кто с ним сидит? Даже ничего не рассказала мне об этом.
— А ты спрашивал? — я аж захлебываюсь от возмущения. Вот же наглец!
— Я отец, моя роль — обеспечить сына. А ты мать и обязана следить за своим ребенком, а не шляться где попало.
— Ты вроде любовницу обеспечивал, если я ничего не перепутала.
— Инга, мы должны помириться, понимаешь?
Я с трудом сдерживаюсь чтобы не высказать бывшему мужу все что о нем думаю. Клоун. Но агрессия сейчас станет ошибкой.
— Кирилл, ты сейчас напрашиваешься в гости потому что тебя Маша бросила, так?
— Не говори глупостей. Мы еще семья, Инга. Семья. Так что я поднимаюсь.
— В смысле поднимаешься? — от удивления и возмущения я не знаю даже что и делать. Да, что отличает Кирилла — это внезапность, тут уж не поспоришь. Это я тот человек, который думает, планирует, потом снова думает. А Кирилл быстро меняет принятые решения.
— Поднимаюсь на лифте. Ставь чайник.
Он отключает телефон, а я вдруг понимаю что не сменила замки. Так что запереться не выйдет. Или пустить? В конце концов у меня два человека охраны. Скрутят если что. Только говорить ему что это охрана как-то не хочется. Он и Люда должны быть уверены что я беззащитная женщина с маленьким ребенком.
— Дмитрий, — обращаюсь к телохранителю, — Вы могли бы могли мне сделать одолжение?
— Разумеется, я сделаю все что в моих силах, — кивает.
— Я хотела бы скрыть что вы из охраны. Я скажу что вы мой друг.
— Разумеется, — кивает, и в этот момент раздается скрежет замка.
Глава 30. Кирилл
— Надеюсь это шутка? — смотрю на Людмилу Федоровну. Она резко отворачивается, берет сигареты и выходит из кабинета. То есть она даже не собирается мне что-то объяснять, старая дура. Между тем сердце готово выпрыгнуть из груди. Меня Маша бросила? Да это шутка, такого просто быть не может! Она ведь не могла так поступить со мной, это нечестно! И странно. — Вы мне ответите или нет?
Бегу за ней на лестницу, она ходу прикуривает и наконец останавливает на мне взгляд:
— Тебе чего непонятно?
— Мне непонятно какого черта происходит. Все было хорошо, и тут… — я развожу руками, — Это из-за Инги? Инга ее запугала?
— Не знаю.
— Так что сказала Маша?
— Маша позвонила. — начинает рассказывать Людмила Федоровна, а я и пошевелиться боюсь, — Видимо ее совесть взяла что мать не знает где она и что с ней…
— И?..
— И сказала что она увольняется, а тебя бросает.
— Почему?
Сжимает губы. Значит Маша объяснила свою позицию, только мать пересказывать ее не хочет. Но мне знать надо! Я хочу знать! Поэтому я повторяю:
— Почему?!
— Потому что она считает что мы поступили несправедливо по отношению к Инге, — Людмила Федоровна говорит это понизив голос, как бы передразнивая Машу, — что она жалеет что связалась с тобой и что ты ей больше не нравишься.
— Охренеть! Стерва!
Меня злость берет. Вот малолетняя дрянь! А ведь рассказывала что меня так любит, так хочет, так обожает. Мозги мне пудрила! Я значит все разрушил из-за нее, а она! Так и знал что все бабы — меркантильные и расчетливые твари.
— Ты бы на себя посмотрел, прежде чем обвинять мою дочь! Что ты сделал чтобы она не ушла от тебя? Ты же ей даже носового платка не подарил за все время! Цветы дарил? Нет!
— Погодите-погодите, — скрещиваю руки на груди, — То есть вы хотите сказать что это я виноват, что она меня предала? Типа потому что подарков не делал? А вы в курсе что любовь — это не про подарки?
— Ты все-таки клинический идиот, — с усилием вдавливает окурок в банку.
— Конечно идиот! Вы все меня обманываете, поэтому я и идиот! — и тут мне приходит в голову очевидная мысль, от которой я захлебываюсь в возмущении: — Погодите, а Маша что, нашла себе мужчину, который ей дарит подарки? То есть свитер подарил ей какой-то поклонник?
— А до тебя только сейчас это дошло? — усмехается. Как будто это нормально все! А это ненормально!
— Да она проститутка! — невольно вылетает из меня очевидный вывод.
— Не смей так говорить о моей дочери! Она тебе между прочим невинной досталась, а ты все просрал! — рявкает Людмила Федоровна и поднимается по лестнице обратно на этаж, всем своим видом показывая что разговаривать больше не о чем. Так и я не в курсе о чем тут можно разговаривать! А слушать обвинения в свой адрес мне как минимум неприятно.
Я остаюсь стоять на лестничной клетке, раздумывая над ситуацией. Нет, надо позвонить Маше и поговорить с ней. Потому что Людмила Федоровна могла и обмануть. Хотя зачем ей обманывать? Но все равно… Не хочется верить в подобный провал. Фиаско!
Набираю номер телефона Маши. Выключено. Хотя да, смска что она была в сети, приходила. Это я прошляпил… Снова звоню, отключено.
По спине пробегает неприятный холодок. Значит Людмила Федоровна права? То есть Маша меня бросила? То есть не меня, а всех. И своего будущего мужа, и мать. Какая же она дура! Только что мне теперь делать? А может, попытаться помириться с Ингой? Она-то меня любит в отличие от идиотки-Маши. Простит, к тому же сыну отец нужен.
Подумав еще минут пятнадцать, решаю что надо ехать к Инге. В любом случае вариант не самый плохой. Жили ведь вместе, не тужили, ей все нравилось. И если предложить опять съехаться… Почему нет? Это решает все проблемы: никаких продаж долей, долгов, аудитов, разборок… Еще и вернется на свое место и начнет заниматься делом, а не тискать младенца вместо того чтобы работать.
А женщины — они все не самые умные создания. И каждой нужна твердая рука. Инге тем более.
Поэтому я возвращаюсь в кабинет, и, не глядя на Людмилу Федоровну, беру ключи от машины и направляюсь к выходу. Слышу только ее голос:
— Ты куда собрался?
Ага, так я и буду тебе отчитываться куда я собрался. Не надо было меня обвинять в разрыве с Машей. Я ее не обижал.
По моим расчетам Инга должна быть уже дома, да и в отличие от истерички-Маши она всегда берет трубку.
