наслаждается столицей и королевской службой, мы ему не интересны. Он предпочитает думать, что спасает нас всех от банкротства и нелогичных трат, полагает, что все мы жулики, которые фамильные ценности разграбят, дай только волю, да в процессе перегрызут друг другу глотки.
— А вы, конечно, не такие? — поддерживаю разговор скорее от неизбежности, чем мне действительно любопытны жалобы Карла.
— Не поверите, Грейс, но нет. Артур не знаком с нами близко, ему его отец вбил в голову, что нужно поступать так, а не иначе, вот он и поступает.
— Ясно, — коротко киваю, не зная, что еще сказать.
— Вот как бы вы поступили на месте главы семейства?
— Я? К чему вам мое мнение, женская позиция обычно мало кого волнует.
— Но все же.
— Я в принципе не понимаю вашего семейного уклада, я за то, чтобы каждый жил так, как он сам считает нужным, но при этом ни в коей мере не затрагивая и не ущемляя интересы других членов семьи. Я искренне не понимаю, зачем над вами стоит нянька в виде Артура, а до этого в виде его отца. Как по мне, вам всем было бы полезно разделиться финансово и разбежаться в разные стороны, — выдаю–таки свое мнение. — Но и решать собственные финансовые проблемы тогда самим, без помощи вышестоящих нянек.
— Какая вы умная девушка, так сразу и не подумаешь, — делает сомнительный комплимент Карл.
Пропускаю мимо ушей, он не тянет на приличную колкость.
— Однако, вы бы так не поступили, как я, — говорю проницательно. — Вы бы сосредоточили всю власть в своих руках, лишь усилив контроль над родственниками и их денежными потоками. Не нужно изображать передо мной борца за справедливость, вы были бы гораздо хуже Артура.
— Зато вы были бы прекрасны, — произносит Карл с сарказмом. — Вот только одна беда, девушкам не достаются подобные места, их лишь выгодно выдают замуж.
— И слава Свету, — отвечаю, едва сдерживаясь, гад надавил на мою больную мозоль, не только я его прочитала, но и он мою нащупал. — Всего вам доброго, Карл, — поднимаюсь на ноги и ухожу быстрым шагом.
Кажется, придется вернуться в покои герцога, сложно приходить в себя и строить планы на побег, когда везде есть риск нарваться на нового «родственничка». Пойду лучше узнаю у Артура, когда они все разъедутся, и, если понадобится, ускорю этот процесс, воспользовавшись статусом хозяйки.
Глава 39
Но дойти до покоев мне не удается, примерно на середине пути встречается Филип, который объективно видится фигурой гораздо более непонятной и опасной, чем Карл, у которого все желания на лице написаны. И почему я не встречаю женскую половину гостей? Матушку Артура, конечно, не хотелось бы, но Клариссу я вполне способна вытерпеть. У нее только один недостаток — считает, что я в положении.
— Добрый день, Грейс, — младший брат герцога ожидаемо здоровается со мной.
— И вам не хворать, Филип, — отвечаю мрачно.
Нет сил быть милой, могу лишь видимость вежливости поддерживать, да и то, чем дальше, тем меньше на это сил.
— В библиотеке были уже? — спрашивает он, подстраиваясь под мой шаг, поскольку останавливаться я не посчитала нужным.
— Собиралась, но передумала. Настроение не располагает к книгам, — отвечаю лаконично.
— А зря, там такие любопытные фолианты имеются, вам бы пригодились, я уверен.
— Вы видите меня второй раз в жизни, но почему–то уверены, что в библиотеке поместья меня что–то заинтересует. Вам не кажется это странным? — спрашиваю, поворачиваясь к Филипу всем корпусом.
— Нет, — он спокойно качает головой, — не кажется. Здесь столько книг, что среди них найдутся интересные на любой вкус.
— Давайте ближе к делу, Филип, — не сдерживаюсь, закатываю глаза, — вы либо говорите, какой конкретно том хотели мне подсунуть, либо просите найти для вас какую–то определенную книгу, либо заканчиваем разговор.
— А третьей причины вы не подозреваете? — спрашивает он невинным тоном. — Вдруг вы мне понравились, и я хочу вызвать в вас ответную симпатию.
— Н–да, — произношу, закрывая глаза, — пожалуй, я лучше промолчу и пойду к себе.
Разворачиваюсь и продолжаю свой путь. Каждый странный человек в этом поместье липнет ко мне. Что это, карма за заработанные на обманах чужих родственников деньги?
— Ладно, Грейс, постойте, — Филип снова догоняет меня, — вы правы, причины две, и вы угадали обе. Я хотел посоветовать вам фолиант по семейному праву, поскольку вчера вы явно не светились восторгом от появления на своих запястьях брачных браслетов.
Невольно бросаю взгляд на свои руки, татуировки, конечно же, никуда не делись.
— Вы ошибаетесь, я счастлива в браке, — произношу на автомате. — И какая книга нужна вам?
— Хочу изучить историю семьи, но доступ к настолько личной информации закрыт для меня, — сразу признается Филип.
Сменил тактику, решил больше не юлить, а истинные мотивы все так же успешно скрывает, сообщая лишь полуправду. Да он в несколько раз опаснее Карла.
— Поскольку вы не являетесь семьей, вот для вас и закрыт. Такое случается с побочными ветвями. Но разве вы недовольны положением вашей матери? Вы ведь не сын крестьянина, — говорю раздраженно.
— А вы не одобренная родителями супруга, однако, заняли лакомое место, — выплевывает Филип зло.
Хоть где–то дал слабину, теперь можно и о его мотивах порассуждать.
— Тем не менее я его заняла, — тяжело вздыхаю, останавливаюсь и снова поворачиваюсь к Филипу. — Давайте не будем юлить друг перед другом, у вас те же мотивы, что и у Карла, однако, у него было куда больше шансов достигнуть желаемого. Простите, но это очевидно даже мне, а я вас всех лишь вчера увидела.
— Меня нет, со мной вы знакомы давно, Грейс, — он хитро улыбается, — или вы полагаете, что я настолько глуп, что не запомнил, с кем заключал договор?
— Какой договор?
Ни один мускул на моем лице не дергается, ведь в документах у меня фигурирует другая фамилия.
— Да бросьте, Грейс, вы молодец, конечно, мастер перевоплощения и легко можете и дальше рассказывать, что я обознался. Любой другой поверил бы, но не я. У меня есть дар менталиста, он слабый, но все же хватает, чтобы один раз почувствовать сущность человека и впоследствии ее узнать, — рассказывает он самовлюбленно.
Значит, я была права. Час от часу не легче.
— В любом случае, я официально замужем, повозка ушла, главой семейства вы не станете, — произношу устало.
— А кто сказал, что
