девочки. Какие новости в мире запойных читательниц?
– Ты прочел эту книгу? – спрашивает Линн, кивая на роман у меня в руках.
– Ага! Вплоть до списка благодарностей в конце.
– Мы сейчас анализируем персонаж Родни. Что ты о нем думаешь?
Достаю из сумки блокнот и ищу заметки, которые делал по ходу чтения.
– Вау! Ты не притворялся! – в восторге восклицает Аманда.
– Я никогда не притворяюсь, – надеюсь подразнить Кэрри двусмысленностью этой фразы. – И внимательно слушаю советы своего преподавателя. Ты гордишься мной? – добавляю я, глядя прямо на нее.
– Браво, Волински.
Мы обмениваемся взглядами, она мечет молнии, я старательно от них уклоняюсь и отвожу глаза, чтобы скрыть свои озорные мысли.
– Теперь перейдем к Родни… Его бил отец, издевалась мачеха и кусала собака. Его машина сгорела, а его самого ограбил мексиканский гангстер и оставил умирать в пустыне. Вот такая у него судьба.
– Слишком много драмы, – комментирует моя соседка, шмыгая носом.
– И вот когда он оказался было уже совсем на дне, о, чудо, его путь пересекается с бывшей стриптизершей и ее невыносимой любовью. Кстати, раз уж заговорили о ней, что у нее за проблема с поцелуями?
Признаюсь, задал этот вопрос неспроста. Я заметил, что Кэрри всячески избегала моих губ, в то время как сама вовсю скакала на моем члене.
– Синдром «Красотки», – с очень серьезным видом объясняет Аманда. – Классический случай, когда девушка говорит «делай со мной все, что хочешь, но не целуй в губы».
– Почему?
Я резко повернулся к Кэрри, задавая этот вопрос, но она продолжает сидеть, уткнувшись носом в свой стаканчик.
– Потому, что это для нее слишком интимно, – продолжает Аманда.
– Более интимно, чем секс?
– Вообще, все это очень субъективно, – вмешивается Линн. – Лично мне совершенно на это наплевать.
– А ты что думаешь, Кэрри? – спрашиваю я, нахмурившись.
– Меня абсолютно не удивляет, что она так себя ведет.
Внимательно смотрю на нее, пытаясь понять и разгадать. На какое-то время даже отключаюсь от общего разговора, спрашивая себя, что же все-таки происходит сейчас у нее в голове.
– Донован? – зовет меня Элеонора.
– Ты что-то мне сказала?
– Я спросила, какое у тебя в целом мнение об этой истории?
Снова беру в руки блокнот.
– Секс, путешествие на машине, секс, ложь, ссора, секс, выстрел из ружья, свадьба, ребенок.
Поднимаю глаза от бумажки.
– О, точно. Забыл про невероятных размеров пенис.
Рисую хорошенькую картинку, а затем закрываю свою тетрадь.
– В общем, думаю, все согласятся, что эта история не так уж и ужасна, – заключаю я.
– Неправда, всем нравятся измученные парни! – начинает со мной спорить Элеонора, воинственным жестом перебрасывая на грудь косу. – То, как они теряют веру в себя, а потом через боль и страдания возрождаются из пепла… Это великолепно.
– А! Ну да…
Это все, что я смог ей ответить. Скажу дальше больше, это вообще все, что я в принципе могу сказать обо всем этом. Мне еще очень многому предстоит научиться, ведь я в самом начале романтического пути, и 99 % из того, о чем говорят эти девушки, не находит во мне никакого отклика.
– Тебе, по ходу, еще работать и работать со мной, – предупреждаю я Кэрри, догнав ее на парковке.
– Да, я заметила твой полный отчаяния взгляд, – говорит она, с жалостью глядя на меня. – Но мне понравился твой анализ Родни. Тоже хотелось закопать его там, в пустыне, и написать сверху на песке: «Здесь покоится самый большой нытик во Вселенной».
– С маленьким сердцем хотя бы?
– С невероятно огромным членом, – запросто добавила она.
Черт возьми, ну зачем ей понадобилось произносить это слово?
– Где ты припарковался? – спрашивает она, разыскивая глазами мою машину.
– Я пришел пешком.
– А почему тогда ты идешь со мной? Твоя квартира совсем в другой стороне.
– Уже поздно, сначала хочу проводить тебя, а потом, может быть, заскочу к Лейну. Адам меня оттуда заберет.
– Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но, знаешь, я привыкла ходить по кампусу одна в пятницу вечером.
– Я тебя провожу.
– Достойная инициатива. Даю тебе десять баллов за нее.
– Ты теперь ведешь счет?
– Только что придумала, да. Будешь зарабатывать баллы за каждый поступок, достойный идеального парня.
– Так, глядишь, я скоро обгоню тебя в счете, детка!
– Сожалею, но только что ты снова вернулся к нулю.
– Из-за «детки»?
– Определенно. В лучшем случае, это унизительно, в худшем, просто-напросто смешно.
Стараюсь нарочно идти как можно медленнее, надеясь, во-первых, что свежий воздух немного остудит мои похотливые мысли, а во-вторых, наслаждаюсь каждой секундой нашей как всегда очень поучительной беседы.
– То есть, ты считаешь, что мне стоит набить себе какую-нибудь стильную татуировку для пущей загадочности?
– Это сексуально.
– Это уж слишком!
– Ты что, боишься иголок?
– Я ничего не боюсь!
– Неправильный ответ! Тебе нужно поработать над твоей уязвимостью, девушки любят чувствительных парней.
– Ты только что сказала, что ненавидишь нытиков.
– Я говорю о чувствительности, не сваливай все в одну кучу.
Дискуссия продолжается уже на лестничной площадке, и эта упрямица все-таки оставляет за собой последнее слово прямо перед дверью в свою комнату.
– Благодарю за поездку, – говорит она, мило хлопая ресничками.
Затем прислоняется спиной к стене и ищет в сумочке ключи, я же опираюсь ладонью об стену прямо над ее плечом и ищу предлог, чтобы войти внутрь.
Эрекция и свежий воздух, счет 1:0. Наконец она находит ключи и, слегка вздрогнув, поднимает голову. То волнение, которое сейчас бурлит во мне, переходит к ней, и я про себя радуюсь, услышав, как она сглотнула. Ее рука между нами намекает, что я должен уйти. Уже отчаявшись найти какой-то благовидный предлог, решаюсь говорить прямо.
– Выглядишь так, будто я снова тебя сильно разочаровал, – шепотом произношу я.
13. Кэрри
Выглядишь так, будто я снова тебя сильно разочаровал, – шепотом произносит он.
И делает вид, будто немного обиделся, но я прекрасно понимаю, на что он намекает. Главное, никак не реагировать. Легко сказать, но трудно сделать, особенно когда твое тело возбуждается. Я зажата между ним и стеной, мне не хватает воздуха. Сжимаю изо всех сил ягодицы, напрягаю пресс и, наконец, решаюсь поднять глаза.
– Я совершенно спокойна, – говорю я голосом, лишенным каких-либо эмоций.
– Да ты натянута как струна, Кэрри.
Неправда! Со мной все было хорошо, пока он не начал приставать. Переспать с ним было очень приятным опытом – даже более приятным, чем мне самой того хотелось, – но это должно было стать исключением. Я и так уже ругаю себя за то, что сделала это с ним второй раз, там, на ковре, прямо как какая-нибудь из типичных телочек Донни. Нет, и речи быть не может, никаких срывов, даже если… да блин! очень хочется. Нужно что-то сделать с этими разбушевавшимися гормонами.
Слегка пригнув голову, решительно пролезаю у него под рукой. Он всячески пытается помешать мне открыть дверной замок, но, каким-то чудом, я попадаю в комнату и пытаюсь закрыть дверь изнутри. Когда остается лишь небольшая щель, говорю ему:
– Доброй ночи, Волински.
– А если я прочитаю тебе стихотворение, это поможет? – делает еще одну
