повторяю последний раз. Собирайтесь. Если вы сами никуда не идете, значит, придется вас понести.
Только не это! Все внутри меня сжимается в комок. А еще не поздно притвориться стулом? Но раз я начала гнуть свою линию, то никуда не сверну. Сказала “нет”, значит так оно и будет. Больше отступать в своих решениях в угоду кому-либо я не собираюсь.
— Значит вы никуда не идете?
— Не иду.
— Отлично.
Павел Сергеевич закидывает ранец за спину и выходит из кабинета. Только он переступает порог, я выдыхаю. Получилось! Сработало! Я смогла!
Но директор возвращается в кабинет, так и не успев закрыть за собой дверь.
— Что-то забыли?
— Да.
Говорит он и подходит ко мне. Вешает на шею мою сумку и заводит назад, закидывая на ранец!
— Что вы делаете?
Затем Павел Сергеевич наклоняется ко мне и поднимает! Прям как ночью! Поднимает меня на руки и выносит из кабинета! Но я тоже не так проста. Я, как и ночью, пытаюсь отбиваться, барабаня руками по его плечам и мотая ногами.
— Отпуустиитее, — кричу я на весь коридор. А чтобы все слышали! Поделом будет этому нахальцу!
Но никто меня не слушает. Павел Сергеевич проносит меня на руках по всему коридору, заходит так в лифт и проходит всю парковку до машины. Отпускает только в тот момент, когда приходит время сесть в машину. И то он буквально заносит меня в нее!
— А пешком уже не хотите? Боитесь, что кто-то увидит?
— Я? Боюсь? — Искренне смеется Павел Сергеевич. — На машине больше шансов, что вы не сбежите.
— Ну ну.
— Вы мне не верите, Валерия?
— А почему я должна вам верить? И вообще…
— Что?
— Ничего.
— Договаривайте.
— Приедем, договорю. А то вдруг управление потеряете.
— Я запомнил. Вы не отвертитесь.
Машина быстро набирает ход и устремляется все дальше от работы. Видимо, сегодня обед на половину рабочего дня рассчитан. Наконец мы останавливаемся у небольшого кафе с красивейшей открытой верандой, полностью украшенной цветами.
— Я слушаю.
— А? Что? Вы о чем?
— Вы что-то хотели сказать мне.
— Я? Вы точно меня ни с кем не путаете? Я уже ничего не помню. Да и обстановка изменилась.
— Валерия.
— Что? Павел Сергеевич!
— Раз вас настолько волнует собственное передвижение, то в офис тоже я вас буду заносить.
— Да как хотите. Мне уже нечего терять. И вообще!
— И вообще? На этом моменте поподробнее, пожалуйста. Помнится мне, мы на том и остановились. — Делает директор лицо максимальной вовлеченности в диалог, а меня от этого так разносит, что речь сама идет из меня, и я ее не контролирую.
— У вас нет никакого права решать за меня! Буду я обедать или нет — сугубо мое дело! Не ваше! Мое! И если вы думаете, что у вас появилось это право после того, что произошло ночью, то вы сильно ошибаетесь!
— А что произошло ночью? — Делает директор непонимающее лицо, что даже я почти что ему верю.
— Я вас поцеловала. С дурости! Не иначе. А вы даже никак не отреагировали! А теперь относите меня, в прямом смысле этого слова, на обед! Это ни в какие рамки…
Павел Сергеевич одним движением преодолевает разделяющее нас пространство и спивается в мои губы, придерживая рукой за подбородок. Он целует странно, но в то же время нежно, проникая в мой рот. И эта секунда, а может и минута, длится вечность. Я правда теряю ход времени, по телу пробегают щекотные мурашки, а тепло разливается по всему телу. Даже в голове появляется некое опьянение и помутнение. Полная потеря с реальностью.
— Вы об этой дурости? — Говорит директор томно мне в губы, заглядывая в глаза.
А я смотрю на него, смотрю… И совсем не могу понять, что только что произошло. Как мне на это реагировать? Что делать и как быть?
— Псих! — Только и могу, что выдавить из себя. Быстро отстраняюсь и выскакиваю из машины.
Павел Сергеевич следует за мной, громко смеясь. Теперь я совсем не понимаю, что мне делать. Что это было? Да и сам Павел Сергеевич ничего не говорит. На ночной поцелуй никак не отреагировал, поцеловал сейчас, а теперь еще и смеется! Почему нельзя все решить словами? Или он считает, что я первая должна перейти к серьезному обсуждению того, что делать нельзя?!
— Теперь мы пообедаем?
— Может лучше поговорим?
— Поговорим. Но после обеда.
— Ладно, но при одном условии. Даже двух!
— Ну и каких же, Валерия? — Продолжает смеяться Павел Сергеевич.
— Во время обеда никаких разговоров. И после обеда диалог начинаете вы первым. Все мне рассказываете! А не так, что “ну говорите, Валерия, я слушаю” и что-то в этом роде.
— Не могу вам отказать, — не в силах остановить свой смех, соглашается директор.
Глава 23
Обед подходит к концу, и я уже предвкушаю, как Павел Сергеевич будет заводить неоднозначный разговор, что скажет, как станет оправдываться. Даже приятно на душе становится. И этот обед явно того стоит.
— Слушаю, — спокойное поедание десерта прерывает телефонный звонок директору. — Да. Это срочно? Понял. Выезжаю.
— Что-то случилось? — Спрашиваю я, как только Павел Сергеевич убирает телефон в карман.
— Да. Срочно нужно уехать. Если вы переживаете, Валерия, что я оставлю вас здесь, то не стоит. Я довезу вас обратно до работы.
— Я скорее боюсь, что вы хотите избежать разговора, Павел Сергеевич, — неожиданно для себя начинаю я флиртовать, привнося в голос новые нотки. И что со мной происходит? Не могла же я влюбиться? Нет, нет, это точно исключено.
— Мы вернемся к разговору. А пока давайте скорее в машину.
— А вам нравится подрабатывать таксистом? Еще и за бесплатно? — Говорю я размеренно, медленно поднося далеко не последнюю ложку с изумительным чизкейком.
— Вот как? Вы принимаете меня за таксиста? — Поднимает бровь директор, принимая мою странную игру.
— Как знать, как знать…
— Валерия, вы можете ускориться?
— Ах, не могу. Слишком вкусно, так и хочется растягивать удовольствие. И растягивать… И еще растя…
— Мне правда срочно надо ехать.
— Вы сами выбрали место для обеда.
— Но и форс-мажоры могут случаться.
— Могут, — многозначительно улыбаюсь я.
— Так вы не поторопитесь?
— Вы можете мне помочь.
— Вам же слишком вкусно. Не жалко отрывать от сердца?
— Для вас не жалко, — продолжаю улыбаться я, ковыряя ложкой нежную текстуру. Сама не верю в то, что творю. Пора заканчивать, а то мне еще работать с этим человеком.
— Вот как?
— Открывайте рот.
Я закидываю на ложку солидный кусок чизкейка и подношу ее к лицу Павла Сергеевича. А
