Как правильно говорит один умный доктор, медицина – это армия. Со своими санитарными и безвозвратными потерями.
Вот довольно грустный пример. Кроме шуток.
Место ли красит человека, человек ли место – дело темное. Я только знаю, что человек бывает настолько прекрасен, что под него создается специальное место. В нашей больнице таким стал начальник стоматологической службы.
До него такой должности не было. И как-то справлялись. Но он оказался фигурой, которую позарез понадобилось устроить в больницу, и эту должность придумали. На всю оставшуюся жизнь.
Он умер во время празднования Дня медработника в развратном месте, бывшем пионерском лагере «Айболит».
Он там утонул, не проработав, по-моему, и года. Хотя все говорят, что утонуть там негде. Но это спорно, потому что, например, физкультурник озадаченно твердит, будто вообще не помнит никакого «Айболита». С главврачом целовался, да, но «Айболита» не помнит.
«Айболит», конечно, сделался диким местом. От того, что физкультурник в нем отдохнул, он лучше не стал. Детская площадка с грибочками вообще уничтожена.
Разоблачение магии
Я столько понаписал про своих товарищей по работе, что резонно спросить: а как же ты сам их лечил, несчастных этих?
У меня, конечно, было много секретов. Но двумя, из числа любимых, я готов поделиться.
Для налаживания контакта с клиентами я всегда старался задействовать животный мир. Если я приходил по вызову и видел кота, то полдела было сделано. И даже все дело целиком.
Я начинал с того, что восхищался котом. Не прекращая при этом мыть руки или там доставать бумаги, молоточек, трубку. То есть как бы реагировал по-человечески на окружающую среду, но при этом не забывал о деле.
Затем я подхватывал животное и, как будто меня осеняло, вдруг говорил – серьезно и озабоченно: «Вы знаете – ведь это крайне полезное животное, кот. Он снижает давление. Да! Хотите верьте, хотите нет. Они все чувствуют, эти коты!»
Хозяйка, у которой чаще всего оказывалось именно давление, всплескивала руками: «Ах! Он такой умница! Он сразу, чуть что, ко мне прыгает!»
«От этого он тоже помогает», – говорил я непререкаемым тоном.
На фоне зоологической расслабленности можно было внушать те или иные идеи.
Стержень самосознания
Встречи институтских друзей всегда трогательны, вот и вчера получилось очень трогательно.
Нашлась, конечно, гитара. И все потекло в абсолютно правильном русле. Пели песни: например, гимн наших медицинских студентов. Там были такие классические слова: «Сегодня, сегодня мы студенты; завтра – настоящие врачи!»
Как и должно быть. Потом исполнили другие хиты: «Дубинушка» (римейк), «Анурия», «Инсулин», «Если у вас нету тети», Розенбаума.
Еще говорились тосты с пожеланием вот так вот собираться снова и снова и никогда не забывать друг друга. И звучали речи о том, какие же мы молодцы, что собираемся и будем собираться, и в этом нас никто не согнет, и все мы очень и очень близкие друг другу люди.
Отметили, что за прошедшие годы наш клеточный состав не однажды сменился полностью. А стержень самосознания сохранился и не умрет. И мы такие же, и будем вечно юными-молодыми.
Вспомнили славное.
Как, например, в анатомичке резали труп.
Разрезали, посмотрели, что там у него внутри, запомнили.
Потом один говорит:
– Давай ухо отрежем.
Отрезали, положили внутрь и зашили. Для следующей группы, таинственный сюрприз.
Инородное тело
Мне однажды рассказали сущую небылицу.
Якобы некий человек ударился головой. Падая на асфальт, он успел боковым зрением зафиксировать присутствие воробья.
И после долго жаловался на чириканье в голове. Ничто ему не помогало, и он реально-конкретно задумался: не залетел ли ему воробей куда-нибудь? В ухо, например, или в образовавшийся костный дефект. Доктору этот человек ужасно надоел. И творческий доктор подговорил сынишку отловить воробья, а после, выбрав момент, явил воробья пациенту со словами: вот, я его вынул. И чириканье прошло.
Какие-то невероятные вводные.
Во-первых, само желание доктора найти нестандартный подход к чириканью. Во-вторых, существование смышленого сынишки, которому только скажи – он сразу поймает воробья. Потом: воробья надо где-то держать, тайно пронести в кабинет. Пасть ему заткнуть, чтобы молчал. И вовремя явить пациенту в процессе сфальсифицированной процедуры.
Я промолчал, но не поверил.
В конце концов, такими случаями занимаются специальные орнитологи в белых халатах. Направить к ним – и все. Никаких воробьев.
Форма одежды – нарядно-диагностическая
Дело было в кабинете допплерографии. За что купил, за то продаю.
Это такое исследование сосудов. Датчики прикладывают и смотрят, как все пульсирует и сокращается.
То есть обстановка совершенно невинная и спокойная, ничего не может произойти.
Ан нет.
Пришла одна пациентка, сняла колготки, положила на стул, легла. Посмотрели ей ноги с сосудами, наговорили всякого. Она до того разволновалась, что забыла колготки на стульчике, так и ушла. А они лежат, прозрачные и капроновые.
Следующим номером заходит мужчина, тоже с ножными сосудами.
– Раздевайтесь, – говорит ему доктор и склоняется над бумагами.
Оборачивается – а пациент уже стоит весь готовый к обследованию. Разделся совершенно, предельно. Даже трусы застенчиво запинал под кушетку ногой. И колготки надел. Потому что увидел: лежат. И решил, что зря их не положат. Надо надеть, раз наука требует.
Театр и вешалка
Полистал справочник для поступающих в вузы. Его одного достаточно, чтобы не сожалеть о молодом студенческом времени. Разве лишь о себе сожалеть, тогдашнем, а время текло не самое приятное.
