меня, какой взгляд…
– Дай мне переодеться, не смотри так.
– Переодевайся при мне, я хочу смотреть на тебя
– Тогда мы всё повторим ещё раз
– Я не против
– Что будет, если нас застукают?
– Мне всё равно, я люблю тебя…
Именно в этот момент кому-то приспичило позвонить, ну что за люди. Беру трубку.
– Алё
– Елена? Это Георгий Николаевич
У меня всё опустилось, ничего себе
– Делаю страшные глаза, показывая Анне, что это её отец
– Да Георгий Николаевич, слушаю.
– Я бы хотел поговорить с Вами. Вы ещё не уехали?
– Нет, ещё.
– Хорошо, сможете подойти к столовой?
– Да могу, минут через тридцать, нужно привести себя в порядок после стрельбы.
– Конечно-конечно, жду Вас.
Нажимаю отбой на телефоне, и с удивлением смотрю на Анну.
– Ну, надо же, ему уже доложили что ли?
– Мне всё равно, пусть докладывают…
– Но голос вроде спокойный, что же тогда?
– У нас есть ещё целых полчаса, иди ко мне…
– Ну, пошла девочка в разнос.
Я сняла с себя джинсы и футболку, повернулась к Ане, показывая напряжённые соски
– Видишь? Видишь что ты творишь? Как мне сейчас с твоим родителем говорить?
– Иди сюда, я хочу посмотреть на них.
Медленно подхожу к ней, останавливаюсь почти вплотную и наклоняюсь так, чтобы соски оказались на уровне её глаз. Смотрит, потом наклоняется чуть вперёд и дотрагивается носом до одного соска, потом до другого и вдруг ловит левый сосок губами, сильно всасывает и начинает прикусывать. Крепче прижимаю её голову и начинаю стонать, электрические разряды мощными импульсами дёргают все тело после каждого прикусывания, ещё одна волна оргазма стремительно приближается
– Сильнее, сильнее, ещё сильнее, не бойся – прикуси сильнее.
Она сильно прижимает сосок зубами – ооо какой кайф и я теряю сознание.
Открываю глаза, лежу на спине, она смотрит на меня
– Невероятно, невероятно и безумно красиво, зачем мы так долго ждали?
Прижимаю рукой левую грудь, сосок сладко ноет.
– Очень сильно прикусила, совесть есть?
Смотрит на меня, довольная.
– Нету. Сама просила сильнее.
– Всё хватит – замолчи. Дай мне одеться, пожалуйста. Тебе придётся отнести футболку и джинсы официантке Виктории.
– Давай, и заодно скажу ей, что ловить тут больше нечего.
– Стерва ты всё-таки.
Просёлочная дорога, оперативная машина, капитан Марина Зенина
Телефонный звонок, смотрю на вызов – Лоскутов.
– Слушаю Зенина.
– Докладывай
– Ну что вы дёргаетесь, товарищ Подполковник? Ещё не пришла и не звонила, жду.
– Надо было тебе тоже пойти, или Валентину.
– Про Валентина я Вам всё уже сказала – вопрос закрыт, со мной он работать не будет. А мне идти опасно, вдруг она запомнила, и увидит. Ну что мы в пятый раз одно и тоже? Не дёргайтесь, я сразу позвоню, как появится информация. Всё отбой, а то линию занимаем.
Видать крепко жмёт начальство, раз так названивает – ничего полезно иногда. Интересно как там у них? Виктория, хороший оперативник и внешне то, что надо, но не лесбиянка, а они как-то чувствуют эти тонкости. Хотя, когда готовились к контакту, Вика не упиралась и на прямой вопрос – ляжет ли в постель с женщиной? – спокойно сказала, что готова. А я бы легла, если бы меня послали? Ого, как отреагировали соски, это что-то новенькое. Это значит – да? Мне интересно?
Звонок, наконец-то.
– Да Вика, слушаю.
– Всё, иду к вам, ничего не вышло. У них крепко всё с этой девочкой, сейчас подойду, расскажу.
Плохо, ну что, звонить Папе? Неохота, сейчас начнёт нервы мотать. А почему я довольна? Я довольна, что у Вики не получилось уложить в пастель Тарханову? Почему? После подумаю, вот она идёт, наконец.
Вика, открыла переднюю дверь машины и села.
– Фуу, ну это было что-то. Тарханова ваша – настоящая бомба, такое устроила на соревнованиях по стрельбе из лука, это что-то – на министра было больно смотреть. Она великолепный стрелок из лука..
– Давай о главном.
– Это и есть главное.
– Что это значит?
– Это значит, что она охотник из отряда бойцовых кошек. У неё на плече характерная татуировка в виде крадущейся кошки и она, как я уже сказала, великолепно стреляет из лука. Я не знаю подробностей, но то, что была – точно, а может и сейчас есть, очень закрытая организация, с названием «Отряд бойцовых кошек». Её членами могли быть только женщины, и в качестве опознавательных знаков они делали себе такие татуировки, а главное – все они обязательно отлично стреляли из лука. Эта организация что-то вроде скорой помощи для женщин, чаще всего с нестандартной ориентацией, попавших в беду. В настоящую беду, не муж пошёл налево, а я страдаю, а муж избил или покалечил. Или если изнасиловали, а подонков не нашли или не хотят найти, вот тогда подключается «Отряд бойцовых кошек» – найдут и накажут. Мне это рассказывала одна знакомая, да я тогда посмеялась над ней, а получается зря. То, что я сегодня увидела, говорит о том, что всё правда, что всё так и есть. А это значит, капитан Зенина, что я не буду больше в этом участвовать. В рапорте напишу всякую херню, без подробностей, что не получилось, что объект на контакт не пошёл и так далее. И Вам, капитан Зенина, не советую пытаться использовать Тарханову.
Очень внимательно посмотрела мне в глаза:
– Марина – послушай меня – им помогать надо, а не ловить, особенно нам бабам.
Разговор с Брагиным Елена
– Да… ну и шоу вы устроили
– Жаль, что они так быстро уехали, я бы ещё постреляла.
– А что было написано на вашей ленте?
Заканчивай уже политесы разводить, говори что нужно. Глаза внимательные, рассматривает прямо каждую деталь, а у меня, небось, на лбу написано, что я только что испытала два мощных оргазма. Слабость до сих пор. Сейчас спросит в лоб: – «что вы делали в комнате с моей дочерью?» Доложила, уже какая ни будь сволочь…
– Японские иероглифы, переводится – «Победа или смерть»
– Понятно теперь, почему Руднев сбежал. Ну хорошо, вот что я хотел предложить вам. Хочу попросить Вас сделать точную копию «Чёрного квадрата» Малевича.
Что?
2002 год
28 февраля Аукционный дом "Гелос" объявил о подготовке к продаже художественной коллекции разорившегося "Инкомбанка". Особую гордость собрания составляют три работы Казимира Малевича – "Черный квадрат", "Автопортрет" и "Портрет жены". По предварительным оценкам экспертов – стартовая цена "Черного квадрата" должна быть не менее 1-1,5 млн. долларов"
10 апреля, то есть за три дня до аукциона, в "Гелос" пришло письмо, подписанное руководителем департамента Минкультуры В.В. Петраковым. В нем представитель министерства
